Последний побег

И правда, когда у Хонор отошли воды, Донован разбудил Белл и помог завести Хонор в дом, а потом сразу ушел. И оставил ее в покое. Он больше не разъезжал туда-сюда мимо шляпного магазина, как это было, когда Хонор жила у Белл в прошлый раз. Хотя однажды, будучи сильно пьяным, Донован сидел на веранде гостиницы Уолсворта на противоположной стороне площади и долго смотрел, как Хонор укачивает Камфет у раскрытого окна. Потом сплюнул табачную жвачку, прекрасно зная, что Хонор это не нравится. Она закрыла глаза, а когда открыла их снова, Донована уже не было на веранде.

Но Хонор изменилась. Теперь все ее мысли были сосредоточены только на дочери, а все остальное отошло на второй план. Когда она видела Донована, у нее возникло ощущение, словно она смотрит на некий далекий берег, который когда-то любила, но уже не стремилась туда. Донован стал таким же далеким, как Англия. И все-таки он не был ей безразличен. Однажды Хонор спросила Белл:

— Как ты думаешь, твой брат может измениться?

Белл занималась с шоколадно-коричневой фетровой шляпой. Намочила ее и надела на деревянную болванку с металлическим винтом. Если покрутить ручку, болванка раздвигалась и растягивала шляпу.

— Мой брат — плохой человек, — заявила она. — Он не разделяет твоих представлений и никогда разделять не станет. Для него негры — не более чем животные. Так его воспитали в Кентукки, и это уже не изменишь.

— Но ведь вы росли вместе, а ты — совершенно другая. Ты изменила свои представления, так почему он не может изменить их?

— Есть люди, которые рождаются плохими. — Белл крутила ручку на болванке до тех пор, пока шляпа не растянулась до предела. — Полагаю, в глубине души большинство южан понимает, что рабовладение — это неправильно, но они выдумали для себя тысячу оправданий. С годами оправдания сформировались в мировоззрение. Очень непросто изменить образ мыслей. Нужно немалое мужество, чтобы сказать: «Это неправильно, так нельзя». Я сама заговорила об этом, лишь переехав в Огайо. Здесь я многое поняла. И полюбила этот край. — Белл провела ладонью по фетровой шляпе, будто приласкала весь штат. — Но Донован… слишком жесткий, он никогда не изменится. Я помогаю беглецам отчасти, чтобы уравновесить то зло, которое он причиняет… и отчасти, чтобы отомстить ему за побег мужа. Но тебе не нужно задумываться о гиблых делах и безнадежных людях. Ты теперь должна думать о ней, о ее благополучии. — Она указала глазами на колыбельку, где Камфет спала, вытянув руки над головой, словно атлет, победивший в забеге.

* * *