Последний порог

— Думаю, что так и следует поступить, — согласилась с отцом девушка, и выражение испуга на ее лице сменилось выражением радости — она поедет вместе с Миланом! Или им обоим удастся попасть во Францию, или же они вместе погибнут на пограничной станции, но живыми в руки гестапо не сдадутся. Поцеловав отца в щеку, она прошла в комнату, где спал Милан.

Чаба купил три билета в кино. Посмотрев фильм, он и Анди зашли в «Савой» поужинать.

Перед этим он отправился к отцу попросить денег.

— Анди завтра уезжает, — сказал он ему. — Думаю, что и ты на моем месте повел бы ее поужинать куда-нибудь в приличное место. — Генерал, не говоря ни слова, достал бумажник и протянул сыну двести марок. Чаба запротестовал: — Столько мне не требуется, мы ведь не шиковать идем.

— Возьми, возьми, — настаивал Хайду, захлопнул книгу, которую держал в руках. — Не присядешь ли на минутку?

Эльфи полулежала в другом кресле-качалке с вязаньем в руках. Она встала и сказала:

— Сынок, садись сюда, мне все равно нужно уходить.

— Останься, дорогая, — попросил ее генерал, — я хочу, чтобы и ты присутствовала при этом разговоре, а Чаба сядет у меня в ногах. — Сын мысленно пожалел, что попросил денег у отца: теперь придется выслушивать родительские нравоучения, которые ему до чертиков надоели. Он посмотрел на часы. — Торопишься? — поинтересовался отец.

— Минут тридцать у меня есть, — ответил Чаба. — Я обещал Анди, что к пяти заеду за ними. — Про себя же он решил, что, если отец заговорит о Милане, он встанет и уйдет, но тут же передумал, сообразив, что это будет большой глупостью.

Эльфи, посмотрев на небо, принюхалась к воздуху.

— Дождь будет, — заметила она. — Сынок, непременно возьми плащ.

— Обязательно, — согласился Чаба и посмотрел на отца, который раскуривал толстую голландскую сигару.

— Как я вижу, — начал генерал, — ты очень подружился с Анди...

Эльфи, положив вязанье на колени, поправила подушку у себя под головой и решила внимательно следить за разговором. И хотя она не имела ни малейшего представления о том, что будет говорить муж, торопливо сказала:

— Анди — великолепное создание. А как она похорошела! Удивительно. Она стала настоящей дамой.

Чаба бросил благодарный взгляд в сторону матери, которая снова принялась за вязанье.

— И похорошела, — произнес генерал, — но сейчас речь не об этом.

— А о чем же? — спросил Чаба.

— Анди — дочь моего друга.

— К чему ты это говоришь, отец?

— Я не хотел бы, чтобы ты сделал ее несчастной. Тебе двадцать лет, ей — семнадцать. Вообще нехорошо связывать себя обязательствами в таком возрасте, и особенно если обязательства даются дочери моего друга.

Госпожа Эльфи снова отложила вязанье и сказала:

— Я вижу, я здесь не нужна. — Она хотела было встать, но Чаба, бросив на мать чуть заискивающий взгляд, попросил:

— Мама, останься. Я очень хочу, чтобы ты осталась. — Чаба закурил, прикинув, что в случае необходимости мать наверняка встанет на его сторону.

Он прекрасно знал противоречивый характер своего отца: в одних делах он мыслил вполне по-современному, в других — упорно придерживался старомодных принципов. В его представлении военный человек является существом высшего ранга, так как в нем сосредоточены самые лучшие качества: храбрость, самоотверженность, героизм, патриотизм и тому подобное. Военный, как мужчина, отличается, по его мнению, даже от самых лучших представителей мужского рода, ну, например, от профессора медицины, тем, что он обручен со смертью. Ученому в определенной степени вовсе нет необходимости умирать, он может сдаться на милость победителя, и на его совести не останется темного пятна. Военный же не имеет права сдаваться — его связывает присяга.

Чаба уважал взгляды отца, хотя сами эти взгляды были для него неприемлемы, а в военном он не видел человека высшего ранга. Знал Чаба и о том, что отец подходит к браку со старыми мерками. Однако в данный момент шла речь не о браке вообще, а о браке с Анди.

— Я хотел бы тебя, папа, кое о чем спросить, — произнес Чаба, глядя на сдвинутые брови отца, что означало: отец уже принял какое-то определенное решение. — Что бы ты сказал, папа, если бы я женился на Андреа?

— Я лично одобряю, — поспешила высказать свое мнение мать, чувствуя, что сейчас же последуют серьезные возражения, но ей нравилась эта девушка, более того, она ее любила и считала, что о счастье собственного сына в первую очередь должна беспокоиться она сама. И хотя она обожала своего мужа и каждый день воздавала хвалу господу за то, что им суждено было встретить друг друга, однако это не мешало ей не соглашаться с некоторыми его принципами.

Генерал бросил недовольный взгляд на супругу и буркнул:

— А я не одобряю этого.

— И ты можешь сказать, какие у тебя имеются возражения? — спросил Чаба, решив, что будет вести себя спокойно и умно, поскольку женится он не завтра, а через несколько лет, а за это время много чего может произойти.

Генерал сделал несколько затяжек: