Последний Пожиратель (СИ)

Она не оборачивалась.

- Грейнджеренко, серьезно, извини. У тебя прекрасно получается управляться с детьми. И кнедлики вкусные, и, - он замолчал на минуту, ища еще аргумент, - и кот мягкий. Вот.

Гермиэля медленно обернулась.

- Кот, говоришь, мягкий? – она хищно прищурилась. – Ах ты подхалим. Хорек ты Киевский. Таракан ты безусый. Чтоб тебя на болота занесло, когда у чудищ болотных брачный период. Чтоб тебя черт лысый взял. Чтоб тебе кровь наглая застыла, чтоб тебя мавка в лес затащила…

- Грейнджеренко, здесь дети, - Драсько сделал круглые глаза. – Мне достаточно и первых двух пунктов. Я правда не хотел тебя обидеть.

- А я правда не хочу никому говорить о, - она задумалась на мгновение, - ну, о тебе. Поэтому я тебя точно не сдам. Мне хватило всей этой дряни в Киеве. А здесь слишком чистый воздух, чтобы его загрязнять даже мыслями об этом.

- Пани Гермиэля, - донесся до них детский крик, и Гермиэля быстро обернулась. Дети мчались к ней с мешочком.

- А ну, посмотрим, чего вы тут насобирали, - она улыбнулась, и Драсько почувствовал нечто странное. Вроде просто молодая учительница улыбалась детям, вроде просто солнце отражается от ее косы – когда она научилась заплетать косу? Когда волосы успели стать послушными? – но ему стало от этого тепло.

- Вот умнички, молодцы, - продолжала Гермиэля, не замечая, что Малфюк смотрит на нее, словно зачарованный. – Давайте кормить.

- А вы кто? – тихий голос почти из-под ног вернул Драська с небес на грешную землю. Аленка – маленькая девочка с огромными глазами – смотрела на него снизу.

- Я? Да так, знакомый, - и какая-то нелегкая таки заставила его спросить, - как тебе пани учительница? Хорошая?

- Очень! – Аленка широко улыбнулась, не стесняясь даже дырки вместо зуба. – Все-все рассказывает. И говорит, что будем выращивать растения. Если бы только кто-то нашелся, кто нам покопает.

Аленка вздохнула и хитро посмотрела на Драська.

- Может вы, дяденька, вскопали бы? Пани учительница бы тогда была очень рада.

Драсько даже не успел спросить, почему девочка решила, что радость пани учительницы имеет для него какое-то значение. Однако бойкая фантазия подкинула картинку, на которой он – Драсько – с лопатой, устало опирается на плетень, осматривая вскопанный участок, а у Грейнджеренко в глазах восторг и благодарность. И солнечные лучи пляшут в ее волосах.

- Покопаю, - сказал Драсько неожиданно для самого себя, и Аленка с визгом побежала к Грейнджеренко.

- Пани Гермиэля! А тот дяденька сказал, что все нам покопает! И будет участок!

В глазах Грейнджеренко странным образом смешались восторг, удивление и недоверие.

- Спасибо, Малфюк, - прошептала она, не глядя на детей.

- Хватит бездельничать, - дядя Фирась подкрался незаметно, - пошли домой, работа для тебя есть.

- Но… - Гермиэля была озадачена.

- Вечером приду и все вскопаю, - горячо заверил ее Малфюк и пошел за Фирасем.

- Вот, понимаешь, какая штука, - удовлетворенно проговорил Фирась, - стоило один единственный раз рубануть дрова – и все, другой человек. Вот уже и школе помогаешь, молодец. Вот придут люди и спросят: «Кто это у Фирася такой живет?» А старый Фирась выйдет и скажет: «Это племянник мой, Драсько, он и школе помог с участком, и сетку на чудище мне сплел. Не останется село без славных Малфюков».

- Какую сетку? – переспросил Драсько.

- Да на чудище я вечером пойду, - махнул рукой Фирась. – На болотное такое чудище. Хочу пани учительнице еще кусок живого уголка принести. Пусть детишки знают, что у нас в лесах живет. А то учились вроде, а как домой вернутся – и не поймут, где что.

Драсько почесал затылок.

- Ну, чудище так чудище, - он пожал плечами. – Давай, наплетем.

Фирася дважды просить не пришлось, и через пять минут Драсько уже учился плести сетку.

- А хорошая у нас пани учительница, - хитро прищурился Фирась, - красивая такая, и добрая к тому же. Ишь, как дети к ней тянутся?

- Нормальная, - буркнул Драсько.

- Только вот, одна, бедняжка. Из местных вряд ли ей кто-то подойдет, а в Киев она ехать не хочет. Так здесь, бедная, и засохнет.

- Не засохнет, - Драську не нравилась эта тема. Он не хотел, чтобы Фирась узнал, что солнце таки плясало в ее волосах.

- Ну хоть ты есть, - вздохнул Фирась.

- А я тут причем? – Драсько удивленно посмотрел на Фирася. – Нет-нет-нет, дядюшка, вы не так поняли! Ни в кого я не влюблялся. Я злой. И циничный. Я, в конце концов, один из НИХ. А то, что участок согласился перекопать – так это головокружение было. От горного воздуха. У меня от вашего воздуха голова гудит.

- Это у тебя от пани учительницы голова гудит, болван, - улыбнулся Фирась, подкручивая усы. – Ты с характерником не спорь. Себе дороже.

Драсько промолчал. Так он и думал, что дядя будет смеяться. Но проклятые Грейнджеренковы волосы не шли из головы. И улыбка, с которой она смотрела на детей, стояла перед глазами вместо сетки, а потом и вместо кладовой с принадлежностями, а потом и вместо улицы. И только когда он опирался на лопату возле школьного забора, призрак ее утренней улыбки исчез. Потому что там, за окном пустого класса, светилась настоящая ее улыбка.