Последний ребенок

– Можешь ответить на несколько вопросов?

Тот кивнул.

– Тогда начнем сначала. Опиши мне человека, которого ты видел на мосту и который вел машину, сбившую мотоциклиста. Ты меня понял?

– Да.

– Итак, как выглядел мужчина, напавший на тебя после того, как ты побежал?

– Он на меня не нападал. Просто поднял. Поднял и подержал.

– Подержал тебя?

– Да. Как будто чего-то ждал.

– А это мог быть один и тот же человек? Тот, который был на мосту, и тот, который тебя держал?

– Это разные люди.

– Человека на мосту ты почти и не видел. Только силуэт.

– Они разные. Рост, силуэт – все разное. И между ними была по меньшей мере миля, а может, и две.

Хант рассказал об изгибе реки.

– Возможно, это все-таки был один и тот же человек.

– Я знаю про тот поворот. Там болото. Если вы попытаетесь срезать и пройти коротким путем, то утопнете по пояс. Тропинка не зря идет вдоль реки. Поверьте мне, это были разные люди. Тот, что на мосту, вряд ли смог бы нести ящик.

– Какой ящик?

– Большой. Вроде сундучка. Он еще в какой-то пластик был завернут и выглядел тяжелым. Тот великан нес ящик на плече.

– Опиши мне ящик.

– Черный пластик. Серебристая лента. Продолговатый. Плотный. Наподобие сундучка. Меня тот громила схватил одной рукой, а второй придерживал ящик. Просто стоял, а потом заговорил.

– Заговорил? Ты об этом не упоминал. Что он сказал?

– «Бог говорит».

– И что это значит?

– Не знаю.

Хант поднялся, подошел к окну и долго, наверное целую минуту, смотрел сквозь стекло.

– Такое имя – Дэвид Уилсон – тебе что-нибудь говорит?

– Нет.

– А Ливай Фримантл?

– Дэвид Уилсон – тот человек, которого сбросили с моста. Ливай Фримантл – тот, который меня задержал.

– Ты же сказал, что имена ничего тебе не говорят.

Джонни пожал плечами.

– Не говорят. Но Фримантл – имя, которое давали масти; значит, так, видимо, звали второго, большого. И тогда получается, что тот, который умер, это Дэвид Уилсон.

– Масти?

– Да.

– И что такое масти?

– Смесь индейской крови с африканской. – Хант только слушал. – Ламби, сапона, чероки, катоба. Были еще индейские рабы. А вы разве не знали?

Детектив задумчиво посмотрел на мальчика. Верить ему или нет?

– Откуда ты знаешь, что Фримантл – имя масти?

– В округе Рейвен первого освобожденного раба-масти звали Айзек. После освобождения он взял себе фамилию Фримантл. «Покров свободы». Вот такое у этой фамилии значение.

– Что-то я прежде не слышал ни о каких Фримантлах в округе Рейвен.

Джонни пожал плечами.

– Они были и есть. А почему вы думаете, что Ливай Фримантл и человек на мосту – одно и то же лицо?

– Давай-ка лучше поговорим о Бертоне Джарвисе.

– Нет.

– Что?

– Разговора не будет, пока не ответите на мой вопрос. Чтобы честно.

– У нас здесь не спортплощадка. И честность здесь ни при чем.

– Вот такой он упрямый, – подала голос Кэтрин.

– Хорошо, – согласился Хант. – По одному вопросу.

Джонни вцепился взглядом в детектива.

– Почему вы думаете, что Ливай Фримантл – это человек с моста?

– Фримантл оставил отпечаток на теле Дэвида Уилсона. Поэтому мы и предположили, что он и столкнул Уилсона с моста. Если б ты сказал, что человек на мосту и Фримантл – одно и то же лицо, ситуация значительно прояснилась бы. – Хант не стал упоминать ни про тела в доме Фримантла, ни про рисунок на стене – великан, держащий на руках девочку в желтом платье и с красным ртом.

Джонни подтянулся и сел повыше. Под бинтами что-то натянулось.

– Дэвид Уилсон был еще жив, когда его нашел Фримантл?

– Неизвестно.

– Но возможно.

Хант представил кровавые отпечатки на веках мертвеца.

– Сомневаюсь.

– Может быть, он сказал Фримантлу, где она.

– Я бы на это не рассчитывал.

– А если он говорил об Алиссе? Может быть, он сказал Фримантлу, где нашел Алиссу?

– Нет.

– Но ведь может быть.

– Сомнительно, что Уилсон вообще говорил об Алиссе. И также сомнительно, что он был еще жив, когда его нашел Фримантл. – Хант понаблюдал за мальчиком, который, похоже, замышлял что-то. – Даже не думай.

– О чем не думать?

Джонни смотрел на детектива такими невинными глазами, что кто-то другой на его месте мог бы и купиться.

– Хватит играть в сыщика, Джонни. Все, конец. Больше никаких карт. Никаких приключений. Я ясно выразился?

Джонни отвернулся.

– Вы спрашивали про Бертона Джарвиса. Что вы хотите знать?

– Начнем с самого начала. Как ты нашел его дом? Почему оказался там? Что видел? Что случилось? В общем, всё. Без утайки.

Джонни подробно рассказал про свои первые поездки: про тьму и гараж, про то, каким казался дом из-за деревьев, про звуки в лесной чаще. Он думал о пальцах, испачканных штукатуркой, и ночных кошмарах, о страшном приятеле Джарвиса и их разговорах о Желтой Малышке, о смехе, от которого у него тряслись коленки. Скрыть волнение и страх не получилось, и мать, почувствовав неладное, поднялась со стула и принялась ходить по палате, чем вызвала недовольство Ханта.

– Вы не могли бы сесть? Пожалуйста, Кэтрин.

Она пропустила его слова мимо ушей.

– Кэтрин…

– Хотите, чтобы я сидела как ни в чем не бывало? Вы так это представляете? – Глаза у нее заблестели. – Служба соцобеспечения. – Она метнула в Ханта сердитый взгляд. – Я этого не допущу!

Детектив понизил голос: