Последний Рюрикович

— Но ведь я уже рек, — вздохнул Симон. По голосу чувствовалось, что он устал объяснять одно и то же. — Как только у царевича начнется припадок, его немедленно уносят в дом, а я отвожу Дмитрия в надежное место. В это же время вы, высокочтимая царица, как скорбящая по кончине сына мать, поднимаете шум, а один из вас, будущие главные советники малолетнего царя, бьет в набат, поднимая народ и крича, что царевича убили люди Битяговского. Научил же их тому Бориска Годунов. Да после таких слов жители Углича вмиг порвут на части всех, в кого вы только ткнете пальцем. Афанасий Федорович в этот же день поднимет народ в Ярославле. Ну, а уж оттуда на Москву. Я же тем временем, пока будет чиниться расправа с Битяговским и его людьми, привезу из своего дома мальчика для подмены.

— Это того, что похож? — уточнил Григорий.

— Совершенно верно. Я просто восхищен вашим умом и проницательностью. Думается, что в ближних царских советниках вам просто цены не будет, настолько ясно вы мыслите.

— Так он живой покамест? — уточнила царица.

— Разумеется, живой. Умертвим мы его уже после того, как Дмитрий будет в надежном месте. Умертвим и прямо в моем доме обрядим его в царские одежи и уложим в гроб, после чего отвезем в церковь на отпевание. Ручаюсь, что всех любопытствующих можно будет, для возбуждения еще большего гнева против Годунова, преспокойно провести через церковь с гробом, и никто из них ничего не заметит. Вид же невинно убиенного младенца настолько озлобит людей, что они будут готовы идти с вами куда угодно.

— Дак заметят подмену-то. Разные ж они! — воскликнула Мария. — Хучь один-два, да в сомнении будут.

— Это ваше материнское сердце заметило бы, — терпеливо объяснял иезуит. — Там будет не до того. Во-первых, его мало кто знает в лицо, да и те, кто видел несколько раз, могли узрить его разве что мельком. К тому ж сходство мальчиков, повторяю, просто разительное. Можно сказать, что мой Ивашка — это второй Дмитрий.

Царевич при этих словах отпрянул от двери. Он и до этого смутно догадывался, о ком идет речь, но после того, как лекарь назвал имя его друга, сомнений уже не было. Да, вместо него собирались убить именно его лучшего, закадычного друга, с которым было так весело, так интересно играть.

«Что же делать, что предпринять?» — Мысли царевича путались, нервный озноб охватил его, он весь дрожал с головы до пят, но потом, пересилив себя, вновь приник ухом к двери.

— А вправду ли так надежно то место? — раздался вновь голос его матери.

— Исключительно надежно. К тому же недалеко отсюда. Впрочем, это роли не играет, поскольку, где оно именно, я не скажу, щадя ваше чуткое сердце. Поверьте, это просто необходимо, а видеться кому-то с ним первое время будет крайне опасно — как для вас самих, так и для него. Вначале надо взять Москву.

— Глупость глаголешь, — прохрипел Михаил. — Как енто мы ее возьмем? Для этого со всей Руси войска собирать надобно.

— Ну я же объяснял. Как только мы двинемся, туда же подойдет и крымский хан.

— И ему не взять, — вмешался Григорий. — Москва каменная, чай. Поди одолей.

— Не так давно, при отце царевича Иоанне Васильевиче, это тем не менее удалось. К тому же он будет идти с благой целью — не жечь, грабить и убивать, а покарать Годунова и его приспешников за подлое убийство.

— Так ему и поверили, — вновь раздался голос Григория. — У московлян, чай, голова на плечах имеется, а не котел чугунный. Когда татары без крови и грабежей приходили? Сказки.

— Верно, — голос Симона стал совсем мягким и вкрадчивым, — но для того, чтобы была вера, вы подступите с другой стороны. Вдобавок и в самой Москве о том же злодеянии учнут бегать и кричать некие людишки. Во многих головах появится определенное смущенье. Тем мы и воспользуемся. И еще одно. Я доподлинно знаю, что спустя два-три дня всего опосля случившейся якобы гибели царевича… якобы гибели, — настойчиво повторил он всколыхнувшейся было царице, — в Москве начнутся большие пожары, причем сразу в нескольких местах.

— Откель же они возьмутся? — раздался недоверчивый голос Михаила.

— А это уж мои заботы, — усмехнулся лекарь.

— А коли дожди о ту пору будут?

— Потому и в нескольких местах. Хоть в одном месте, но пожар займется, а нам и этого хватит.

— А как же потом царевича покажем? Как объясним? — сызнова недоверчиво вопросил Михаил.

— Скажем, что Битяговский ошибся да по схожести другого извел, а царевич отделался лишь тяжкими ранами. Сделать шрамы да рубцы — невелика сложность, в этом, равно как и во всем остальном, вы можете смело положиться на меня.

— Ох, боюсь я чегой-то, — вздохнула царица.

— Не стоит, — резко сменил тон иезуит. — Бояться надо, чтоб Битяговский и впрямь нас не опередил. Помыслите лучше об этом. Или, на ваш взгляд, он и вправду прибыл только для вашего пущего ущемления да унижения? Есть у него, помимо сего, и тайный указ, дабы скорым образом извести царевича…

— Ох! — вздрогнула испуганно царица.

— Откель же ты ведаешь про сию тайну? — усомнился Григорий.