Последний секрет

Он снова берет ее руку. В этот раз она не реагирует. Тогда он хватает ее за обе руки и крепко стискивает.

Она, не разжимая век, мысленно твердит: «Покой, покой…»

Когда она, наконец, открывает глаза, то видит новую троицу.

Все трое ей знакомы: это Робер, Пьеро и Люсьен. Какой-то монах тычет пальцем в ее сторону, на его дощечке она читает: «Идемте, я знаю, где она». Мозг разражается могучим залпом адреналина и будит все клетки, норовившие было вздремнуть.

Гнев Божий по-прежнему сжимает ей руки, не позволяя шелохнуться. Остается лягнуть его под столом в колено, чтобы разжал хватку. Опрокинув дубовую лавку, Лукреция проворно устремляется к двери. Несколько секунд назад она избавилась было от всяких желаний, теперь же прорезалось одно, и очень сильное: удрать.

– Живи в страхе Божьего гнева, безбожница! В страхе Божьего гнева! Он взирает на нас с небес! – громыхает преобразившийся Deus Irae.

Монахи истово крестятся, словно появление трех рыцарей отмщения стало для них символом небесной кары. Женщина, дерзнувшая покуситься на их покой, должна понести наказание.

Лукреция подбегает к боковой двери, прежде чем ее настигают недруги, и бежит вниз по каменной лестнице. Она не оглядывается, но слышит за спиной торопливые шаги. Монахи, поднимающиеся навстречу, пытаются ее схватить, но она проскальзывает между ними.

Вместо того чтобы отправить факс, они поставили в известность лечебницу! Меня чуть было не сцапали! А все предательское желание расслабиться и баюкающий голос Гнева Божьего. Но он просчитался. Наш мир – это движение. Замедлить шаг – значит отстать.

Она устремляется в южную сторону, к громоздящемуся там укрепленному монастырю. Но ее враги уже там. Что ж, выбора нет. Защитив руку тканью монашеского плаща, она разбивает витраж, изображающий святого Гонория, и бежит к морю.

Один раз вода спасла ее, может, спасет снова. Туман скрывает ее от преследователей. Лукреция сбрасывает плащ, сковывающий движения, и плывет образцовым брассом в открытое море.

Теперь я не могу укрыться на острове, задача – избежать непосредственной опасности.

Но Умберто, поджидающий в катере, замечает ее и торопится запустить мотор.

Она все быстрее разрезает гребками не то воду, не то плотный туман. В ушах нарастает шум мотора.

Этому не будет конца.

«Харон» без усилия сокращает расстояние, отделяющее его от плывущей женщины.

Отчаяние придает девушке сил, и она наращивает скорость.

Умберто блокирует руль и, не глуша мотор, занимает позицию на борту катера, приготовив багор.

Она упорно плывет.

Он заносит оружие.

Она ныряет, потом всплывает. Он снова заносит багор – и опрокидывается навзничь.

Журналистка перестает грести и удивленно вытягивает шею.

101

Мышь по кличке Фрейд увидела наконец вблизи предмет своего вожделения – рычаг, способный ударить сладостным разрядом ей в мозг. Животное вытянуло вперед лапки и…

102

…хватает якорь!

Откуда в небе морской якорь? Сверху доносится знакомый голос:

– Скорее вылезайте, Лукреция!

Исидор.

Она поспешно цепляется за привязанную к якорю веревку. Теперь она узнает не только коллегу по расследованию, но и его спутника, Жерома Бержерака. Они прилетели спасать ее на воздушном шаре с портретом Сэмюэла Финчера. Миллиардер в своей манере лобызает ей руку.

Она виснет на толстяке-коллеге, тот заключает ее в крепкие объятия.

– Исидор.

Лукреция.

– Какое (счастье) облегчение.

– И для меня… Я так за вас (боялся) беспокоился.

Они прижимаются друг к другу.

Карма, не иначе: когда этот человек рядом, мне лучше. Наверное, в прошлой жизни он был моим отцом, мужем, братом или сыном.

Он еще крепче прижимает женщину к себе.

От этой девушки у меня одни неприятности.

103

Мышь сильно надавила на рычаг. Она заработала разряд, потом два, три, четыре. Было так хорошо, что она не собиралась останавливаться.

– Фрейд это заслужил, – сказал Финчер.

«Работает!» – восхитился Жан-Луи Мартен.

Они внимательно наблюдали за Фрейдом, один органическими глазами, другой при посредстве объектива видеокамеры.

Мышь поднимала и опускала рычаг, как будто тренировала мускулатуру на маленьком тренажере. У нее даже начали раздуваться от усердия бицепсы.

«Он не собирается останавливаться!»

Глазки Фрейда покраснели от возбуждения и натуги, с носа и кончиков усов капала слюна. Он сиял от счастья и все жал на рычаг, как будто жалел, что каждое движение сопровождается всего одним разрядом. Рычаг, сначала издававший звук сверла, теперь от рвения мыши уподобился трещотке.

– Пора вырубить ток.

Сэмюэл Финчер убрал напряжение.

Мышь замерла, явно шокированная.