Последний секрет

«Можно подумать, его оглушили».

Финчер предложил Фрейду кусочек сыра, но тот не шелохнулся.

Сэмюэл озабоченно наклонился к нему. Мышь схватила рычаг и заработала им вхолостую, давая понять, что ее интересует только это.

Ученый, прося извинения за то, что обманул ожидания, погладил ее по спинке.

– Будь благоразумным, Фрейд. Ты получил дозу удовольствия, на сегодня хватит.

Разочарованная мышь привстала на задние лапы и всадила два острых резца в розовую плоть до самой кости.

– Ой, он меня укусил!

Фрейд занял боевую стойку, готовый драться за то, что ему причитается: взъерошил шерсть, воинственно выпятил уши, впился в человека воспаленным взглядом.

Сэмюэлу Финчеру пришлось прибегнуть к специальным щипцам, чтобы усмирить Фрейда, злобно царапавшего воздух и издававшего сквозь оскаленные резцы устрашающий свист.

104

Жером Бержерак, облаченный в твидовый костюм, в туфлях для гольфа и в кожаных перчатках, орудует огнедышащими горелками. Шар взмывает на нужную высоту.

– Я замерзла, – сообщает Лукреция.

Он нехотя вручает ей одеяло, которым можно вытереться.

В небе намечается прояснение, туман понемногу рассеивается. Двое журналистов и миллиардер любуются с высоты двумя Леринскими островами, Святой Маргариты и Сент-Онора. Два куска суши, похожие на ядра грецкого ореха или на полушария мозга.

С одной стороны безумие, с другой религия. Два убежища для поврежденных умов, размышляет Лукреция.

Маленькие паруса, белые треугольники на голубой морской глади, уже снуют по воде, пляж начинает заполняться розовыми фигурками в купальниках и плавках.

– Сюда никто не дотянется.

Они быстро поднимают якорь. Лукреция кутается в одеяло и забивается в угол плетеной корзины. Налицо одно из главных неудобств монгольфьера: мощные горелки жгут головы, а ноги мерзнут от холодного воздуха на высоте. Она массирует себе пальцы. Жером Бержерак предлагает ей толстые грубые носки и рукавицы.

– Как вы меня нашли, Исидор?

Исидор растирает ей ноги через носки.

Как мне это нравится!

– Благодарите свой сотовый. Он на виброзвонке, я знал, что похитители его не услышат. Оставалось только обратиться к оператору за данными трех сотовых приемно-передаточных станций, отреагировавших на мои звонки. Так я определил периметр, где вас искать. Найти больницу Святой Маргариты не составило труда. Полиция не торопилась вмешиваться из-за бюрократии, поэтому мне пришлось обратиться к нашему другу, охотно предоставившему свое средство передвижения по воздуху.

Миллиардер гордо обводит рукой судно:

– Прошу любить и жаловать: Мими!

Подняв глаза, девушка, приставив к ним козырьком ладонь, различает на баллоне профиль Сэмюэла Финчера. Как ни хочется сейчас забыть о предмете расследования, огромная голова жертвы служит выразительным напоминанием.

– Примите мою искреннюю благодарность, господин праздный миллиардер!

Жером Бержерак приглаживает усы:

– Вашими стараниями, дорогая Лукреция, все менее праздный… Вам очень повезло! Приключение – вот сильнейшая мотивация. Подвергаться опасности. Преодолевать трудности. Добиваться справедливости. Вы сознаете свое везение?

– Порой это сопряжено с затруднениями, – бормочет она, разглядывая ссадину на предплечье, оставленную острым камнем.

Он протягивает ей большой сэндвич: между пластами булки уложены курятина с майонезом, кружочки помидора и огурца, салатные листы, чеддер, корнишоны. Она вспоминает, что с самого начала расследования утоляет голод, когда придется и чем придется.

– А сигаретки у вас не найдется?

– На монгольфьере курение – табу. Здесь много легковоспламеняющихся веществ.

Исидор разглядывает в бинокль море. Там, внизу, Умберто, запрокинув голову, провожает их взглядом.

Лукреция разглядывает корзину с надписью «Мими», плетеный борт которой украшен лавровой гирляндой.

– Что-то не вижу штурвала.

– Это вам не дирижабль. Монгольфьер несет нас неведомо куда, остается вверить себя ветрам. Правда, для этой миссии я припас переделанный моторчик от водного мотоцикла, он помог вас отыскать и зависнуть сверху. Благодаря ему мы достигнем берега.

Бержерак включает мотор, но извлекает из него только тройной чих. Двигатель отказывается заводиться.

– Эй, сейчас не время нас подводить!

Жером возится с механизмом, но все без толку.

– Все, теперь мы простые аэронавты, – бросает он с безнадежным жестом. – В наших силах только подниматься и опускаться, ловя воздушные потоки. Но это сопряжено с некоторым риском. Будем надеяться, что мы не упадем. Выпьем за удачу и за право сказать «все хорошо, что хорошо кончается».

Он срубает горлышко бутылки морским кортиком и раздает бокалы.

– Предлагаю включить приключение в список мотиваций, – провозглашает Исидор.

– Нет, – возражает Лукреция, – ему там не место. Приключение связано с четвертым стимулом: занять себя, не скучать. К тому же я уже приписала к списку десятый пункт – религию. Она может быть более сильной мотивацией, чем наркотики и секс.