Последний шанс палача

— Ну-ну, — усмехнулся Глеб, ощутив вдруг ломоту в правой челюсти. Предчувствие? Или тычок прикладом вспомнился, из давних совсем времен? По-любому мандражиться поздно — поражение начинается еще до драки. Как и победа.

— Ты, гость, не ссы, я добрый! — обнажил в улыбке Паша золотую фиксу, кулаки его мелькнули молниеносной разминочной «связкой». — Я ж тока проверить, как ты Княжну охраняешь! Вдруг кто пристанет… н-на!

Первый хук вылетел неожиданно, «по-хулигански», с расслабленной руки — Глеб едва увернулся. Тело, отвыкшее драться, опять сработало медленно, ноги чуть не заплелись. Позор, короче! Паша от такого лоховства весь расцвел, походка стала совсем танцующей, вразвалку. Пошел садить очередями, вполсилы, корпус-голова, скалился издевательски, но в глазах куража не видно. Серьезные глаза, как через прицел. Нокаута хочет простой парень! Чтоб красиво и наглядно, без дураков! Реальный удар будет один, и вот его пропустить никак нельзя. Отходим пока, плечами играем, вспоминаем прошлое. Давнее совсем — детство, секция бокса, разбитый нос. Студенчество, драки на танцульках без правил. Еще ближе — учебка для контрактников, армейский рукопашный бой…

— Да, убегать ты научился круто! — Улыбка Паши тускнеет, сам начал уставать, злиться. Отлично, пусть понервничает!

— Жалко мне тебя бить, — улыбнулся Глеб доверительно. — Ты ж самоучка, да? В детстве взял пару связок, а дальше некогда было? Зона — мать родная, там не до спорта…

Заболтался, чуть снова удар не поймал — в полную силу. Глаза противника сделались злобной щелкой, кулаки не мелькают уже, на серьезный бой заряжены.

— А ты, типа, тренер? Учить, типа, любишь? Добрый, типа, сука, понты решил колотить?!

Еще удар, еще, зубы скалятся, пот градом. Добрый, типа? Ну, на тебе за доброту!

— Добрый ты, командир, не добиваешь! Зря! На улице не оценят!

Приятное лицо, пшеничные волосы — хороший русский человек. Недавнее совсем прошлое, элитный московский спортзал… в синих глазах противника вечная улыбка, в голосе подчеркнутое уважение…

— Н-на!

Сорвало Глеба вмиг — сам себя не успел понять. Левой сбил чужой блок, а правую ВСТАВИЛ просто и незатейливо, с кратчайшей дистанции. Вложил в кулак и в чужое лицо всю темноту и грязь, хлынувшую изнутри, — все, что не досталось тому, голубоглазому…

Хрум!!!

Паша не отлетел — как раз вперед пер, а потому проглотил удар целиком, и глаза сделались пустыми. Тело его принял Глеб левой, под печень, правая бухнула до хруста в солнечное…

— Глеб! Хватит, Глеб, ты его убьешь!

Система распознавания щелкнула, вернулись краски и запахи, а там и удивление прихлынуло. Паша на полу, рожа в кровище, Дина вся белая.

— Вы что здесь устроили?! С ума сошли?!

— Да ладно… нормальный разговор.

— Ты бы свои глаза видел, — сказала она сухо, нагибаясь к поверженному. — И как он нас теперь повезет?

— Умоется и повезет, — усмехнулся Глеб на остаточной уже… не злости, усталости.

Гляди, какие мы нежные! Будто не росла во дворе с такими вот гопниками и драки ни разу не видела! Или тут все дело в Пауле, тоже небезразличен ей?! Стоп, закроем тему!

— Россию погубит волюнтаризм, — сказал Глеб ровно, чтобы не сорваться еще разок. — Его зачем прислали? Нас отвезти! Вот и не фиг было тут!

Больше всего сейчас хотелось водки. Полстакана, залпом, эмоции пережечь. Умыться, принять горизонтальную позу, расслабить мозги.

— Сейчас поедем, дай очухаться. Друзья детства теперь подождут.

* * *

Великая сила — инерция мышления! Дай обывателю фразу «преступный авторитет», и картинки в обывательском мозгу всплывут одна другой краше, в духе классических сцен из «Места встречи…». На что уж Глеб себя считал опытным, а все равно перестроиться не смог. Ожидал длинного стола с простой и суровой пищей, колючих взглядов братвы… не угадал, в общем.

Кафе — в европейском стиле.

Музыка — блюз, ни малейшей «русскошансонности». Приглушенный свет, столик на троих, сам Тимур… не в смокинге, ладно уж. Все тот же костюм и распущенный узел галстука, в знак общей непринужденности.

— Прошу, друзья, присаживайтесь. А где Павел?

— Приболел, — ответила Дина коротко, что было лишь полуправдой. Синяк в половину лица здоровья Паше не прибавил, но настоящих мужчин ерундой не смутишь. Не в этом дело.

— Гламур хавайте сами, — сказал Пауль нелюбезно, доставив-таки гостей к месту рандеву. — Мне в таких заведениях портянки жмут.

Глеб его сейчас вполне понимал, прочитав в глазах официантов мгновенную оценку своей общей базарно-джинсовой стоимости. Улыбки, впрочем, менее любезными не стали — за то халдеям и платят.

— Какое вино предпочитаете? — вскинул Тимур бровь. — Италия, Франция, какого года?

— А мне бы это… водочки, — оскалился Глеб простецки. — От вина изжога, да и в башку не вставляет.

Перебор, конечно, но и фиг с ним. Усталость никак не проходила, а опереточное «светское общество» начало бесить.