Последний Совершенный Лангедока

В городе, который называется Нот, есть большая скала, которую легко сдвинуть с места, если прикоснуться к ней мизинцем. Но когда её пытаются сдвинуть, налегая всем телом или с помощью запряжённых быков, скала остаётся недвижима.

Я слышал также о прекрасных дамах, которые появляются в проёмах некой скалы в провинции Экс и исчезают, когда к ним приближаются.

– Этак они ничего не заработают! – под грубый хохот заметил один из гребцов. Увидев, что сейчас разговор свернёт на излюбленную тему изголодавшихся гребцов, я попросил Никанора рассказать что-нибудь ещё.

– Иатрос слышал о перчатке святого Цезария?

– Нет.

– Так слушайте. Лангедок с одной стороны ограничен Пиренеями, и большинство гор столь высоки, что все ветры дуют ниже их вершин; и ещё существуют долины, столь плотно окружённые горами, что в них не проникает ни единого ветерка. В одну из них до самого начала владычества Карла Великого не залетало ни одного, даже самого слабенького ветерка, и эта местность оставалась бесплодной, и не произрастало в ней ничего, потребного для человека. Узнав о бесплодной долине, епископ Цезарий Арльский, человек великой святости, прославившийся своими чудными делами, отправился на берег моря, омывавшего его диоцез, наполнил свою перчатку морским ветром и прочно завязал её. Потом он пришёл в бесплодную долину, бросил свою наполненную ветром перчатку прямо в скалу и во имя Господа повелел ветру отныне всегда дуть здесь. Тотчас в скале образовалась дыра, и в неё стал постоянно дуть ветер, который называется морским, как если бы божественным провидением его принесло сюда с моря. Буйный этот ветер долетает до реки, протекающей внизу, но не пересекает её; он делает землю в долине плодородной, а всё, что в ней произрастает, полезным для здоровья; он дует в лицо всем приходящим, обдавая их необыкновенной свежестью своего дыхания, но стоит людям покинуть пределы зачарованной местности, как ветер перестаёт их обдувать, как если бы ему было запрещено пересекать её границы.

Тут в разговор вступил один из гребцов, которому надоело молчать.

– Я родом из королевства Арльского, и у нас в диоцезе[91] Гап находится многолюдное поселение Серсель, на земле которого раскинулось необычайно глубокое озеро. Посреди озера есть остров, весь год недоступный для человека; когда же наступает пора сенокоса, его с помощью верёвок вытягивают на берег, выкашивают, и собранное сено делят на части. Потом верёвки убирают, и остров возвращается в озеро на прежнее место. На острове стоит монастырь, и святость монахов настолько сильна, что там нет ни единой змеи, хотя в окрестностях Серселя их полным-полно.

– Там, откуда я родом, в летнюю пору змей тоже полным-полно, – сказал подошедший воин. Двух передних зубов у воина не было, а через нижнюю губу тянулся плохо сросшийся шрам, отчего на подбородке у него всегда висела ниточка слюны. – И вот один крестьянин в полдень ударил палкой змею. Палка тут же сгнила и рассыпалась.

– А змея? Что стало со змеёй? – спросил ещё один гребец. Он был совершенно лыс, и, чтобы жаркое солнце не напекало голову, обматывал её платком. Платок когда-то был красным, а теперь был грязно розовым, в разводах соли.

– Ты спрашиваешь меня про змею, друг, я не ослышался? – спросил воин, облокотившись на плечи гребца. – Ты не поверишь: она издохла!

Ответом ему был дружный хохот.

– Вот что я вам скажу, хотите верьте, хотите нет, – сказал воин, усаживаясь на банку. – Я уже второй десяток лет продаю свой меч тому, кто лучше платит, исходил весь христианский мир – от Альпийских кантонов до стран, в морях которых даже летом плавает лёд, но нажил только шрамы на шкуре. Зато навидался такого… Расскажу – не поверите.

В епископстве Гренобльском, на границе с диоцезом Ди, есть очень высокая скала, и высится она на земле, кою жители земли этой зовут Триев. Другая скала стоит напротив неё, по соседству, и её называют «Равная ей», потому что она такой же высоты, как и первая, хотя вершина её недоступна. И если кто-нибудь, глядя на неё, кашлянет или крикнет, тотчас снежная лавина устремляется со скалистых вершин вниз, в долину, и там обрушивается на путников, погребает их под своей толщей и швыряет их в глубокую пропасть.

Сказывали мне, что на берегах Роны есть кладбище именем Алискан. И если кто из жителей прибрежных селений умирает, его не везут на кладбище, а сплавляют в закрытом гробу вниз по течению, и гробы всегда сами останавливаются в реке против этого кладбища. Господний мир вообще полон чудес, – подвёл итог своему рассказу воин.

Представив плывущие по реке гробы, суеверные гребцы начали креститься и бормотать молитвы, некоторые гладили и целовали свои обереги. Никанор, недовольный тем, что внимание слушателей переключилось на других, опять заговорил: