Последний танец за мной

– Слушай, Галь, тебе не все равно, а? – вздохнула я. – Дело ведь закрыто!

Миронова задумчиво съела четвертое пирожное, но мысли ее блуждали где-то далеко.

– Да, закрыто, – протянула она. – Сколько лет работаю, такое вижу в первый раз. Знаешь, как его закрыли, дело этого Петра Южина? По звонку.

– Прости? – не поняла я.

– Ты что, Охотникова, совсем тупая?! – рассердилась Миронова. – Звонок был «сверху»! Мы люди подневольные, сама знаешь…

Все интереснее и интереснее, как говорил наш инструктор по подрывному делу…

– Ну, давай, спрашивай, чего хотела! – велела Миронова. – Не могу я тут с тобой целый день рассиживаться. А жалко…

– Ты мне расскажи, в чем там было дело, – попросила я. – Меня тайны следствия не интересуют. А вот общедоступные сведения хотелось бы получить.

– Да вряд ли я смогу тебе что-то интересное сказать, – произнесла Миронова. – Эта самая Маргарита Шлыкова – загадка природы. Жила себе баба, возраст – под сорок. Кстати, она одинокая – ни мужа, ни детей. Работала учительницей русского языка в двести двадцать седьмой школе. Характеристики с места работы положительные. И вдруг ни с того ни с сего такая вот гражданочка хватает молоток и наносит тяжкие телесные какой-то уборщице, что пришла по вызову порядок наводить в ее квартире. Представляешь?

– Да, странно. А сама Шлыкова как это объяснила?

– Да никак! Говорит, убила на почве личной неприязни. А какая у них могла быть неприязнь, если эта уборщица – как же ее звали-то, дай бог памяти… Валентина Разина – всего три раза приходила убираться к Шлыковой, да еще и с интервалом в полгода…

– Слушай, а она точно вменяемая? Ну, Маргарита эта? – поинтересовалась я на всякий случай. Я чувствовала себя, как пойнтер, взявший след. Не хотелось бы ошибиться и вытянуть пустышку…

– Вменяемая. Нормальнее некоторых. – Галя недовольно покосилась на меня.

– Давай, колись! Ты же профи! – Я решила слегка подольститься. – Ты же знаешь, в чем там было дело, а?

Миронова погрозила мне пальцем:

– Ты, Женька, та еще лиса! Это тебя в твоем спецучреждении научили вытягивать из человека информацию?

В моем, как изящно выразилась Галя, «спецучреждении», то есть в Ворошиловском институте, а потом и в отряде «Сигма», меня действительно учили методам ведения допроса. Иногда мне приходится применять свои специфические умения. Но потом я всякий раз об этом жалею. Ну не мое это…

– Ладно, скажу, – сжалилась надо мной капитанская дочка. – Но имей в виду – это не следственные материалы, а мои личные домыслы, основанные на бабской интуиции. Было там что-то такое…

– Какое? – Я навострила уши. Кажется, сейчас дело сдвинется с мертвой точки!

– Ну, понимаешь… По женской части.

– Пардон?! – Я подняла брови.

Галя вздохнула и сказала:

– Не понимаешь ты намеков, Охотникова. Объясняю для двоечников. Шлыкова была нетрадиционной сексуальной ориентации. Ну, это я так думаю. А убитая – Разина Валентина – то ли шантажировала ее, то ли еще чего. Вот и вся тайна.

– Ну-у! – разочарованно протянула я, откидываясь на спинку кресла. – Кого сейчас этим удивишь!

– Не забывай, Шлыкова не на хлебозаводе трудилась! – строго произнесла Галя. – Она в школе работала. Если бы про ее пристрастия стало известно, ей грозили бы очень серьезные неприятности. Вплоть до статьи, стоило бы какой-нибудь старшекласснице заикнуться, что учительница на нее нехорошо посмотрела…

– Ладно, Галь, спасибо тебе. – Я поднялась.

– Да не за что. Ничего такого секретного я тебе не сообщила, и не надейся. Думаешь, три пирожных развяжут мне язык?

– Четыре, Галочка, четыре! – язвительно протянула я, попрощалась и поехала по своим делам.

Путь мой лежал к школе номер двести двадцать семь. Старинное здание, окруженное клумбами, вызвало у меня припадок стойкого отвращения к школе. Никогда не любила подобных мест. «Когда уйдем со школьного двора под звуки нестареющего вальса…» Считается, что главное назначение учебных заведений – давать знания. На мой взгляд, то, чем занимаются среднестатистические школы, называется «приведение к общему знаменателю». Сделать неудобных – удобными. Бунтарей вернуть в рамки социума. Непохожих причесать под одну гребенку. В общем, не люблю, и все тут. Нет, есть, конечно, исключения, но их так мало…

Директриса этого учебного заведения принадлежала к распространенной породе «селедка сушеная». Ее серое платье с металлической брошью на плоской груди могло быть с равной долей вероятности пошито как в 1975-м, так и в 1905 году. Типичная «классная дама»!

Директор смерила меня недовольным взглядом, но слово «расследование» оказало нужное действие. Директриса жестом пригласила меня занять неудобное креслице для посетителей, а сама взобралась на вполне современное кресло модели «мечта руководителя». Аккуратно сложила на полированном столе костлявые руки и приготовилась к допросу.

– Меня интересует ваша бывшая сотрудница, Шлыкова Маргарита Ивановна, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, – специфическим «милицейским» голосом проговорила я.