Последний верблюд умер в полдень

— Прошу тебя, мама, — с ледяным достоинством ответил Рамзес. — Я глубоко оскорблён подозрением, что у меня может возникнуть подобная мысль. Счастье м… м… — он чуть не задохнулся, но всё же сумел продолжить: — … мисс Нефрет так же важно для меня, как и моё собственное. Я г… г… готов на что угодно, чтобы добиться его.

— Прошу прощения, Рамзес. Я верю тебе. — Иначе и сказать было нельзя; его глаза сверкали яростным блеском религиозного фанатика. Я неторопливо продолжила: — Но тебе нет необходимости делать что-то ещё. Возвращения Нефрет ожидают родной дом, большое состояние. Когда я думаю о радости её милого старого деда…

— Хм, — прочистил горло Эмерсон. — Рамзес, мой мальчик, почему бы тебе не пойти и не умыться как следует?

— Очевидно, это пустая трата времени, — возразил Рамзес. — Почти сразу же я вновь стану грязным. Путешествие по пустыне…

— По крайней мере, ты можешь начать его чистым, — вмешалась я. — Ты же не хочешь, чтоб ОНА — чёрт побери, я имею в виду Нефрет — увидела тебя таким неряшливым и растрёпанным?

Рамзес уже открыл рот для протеста. Но тут же закрыл его, задумался и ушёл.

— О, дорогой, — вздохнула я. — Не было заботы, Эмерсон. Ты видел, как Рамзес…

— Я видел, что Рамзес ушёл, как я и планировал. Я не хочу, чтобы он услышал это.

— Что, ради всего святого? Ты пугаешь меня, Эмерсон.

— Нет причин пугаться, Пибоди — во всяком случае, нам. Речь о несчастной девочке, к которой я испытываю то же нежное участие, что и Рамзес, с его бесконечным доверием.

— Не совсем тот же самый вид участия, — пробормотала я.

— Прошу прощения, Пибоди?

— Ничего. Продолжай, дорогой.

— Не думаю, что ты поняла весь смысл происшедшего, Пибоди. Вспомни невинное упоение Уиллоуби Форта чистотой своей юной невесты и определённую фразу из его письма к отцу. Вспомни ещё раз, что ты говорила бедной женщине, прежде чем она пришла в ярость. Сопоставь дату рождения Нефрет — отказ Форта от прежней жизни — безумие жены со стремлением к детоубийству — репутацию старого развратника, которой славится лорд Блэктауэр…

— О, нет, Эмерсон! — выдохнула я. — Конечно же, нет!

— Мы никогда не узнаем наверняка, — сказал Эмерсон, — и я, например, предпочёл бы не знать. Но я не отдам это чудное дитя старому мерзавцу… кем бы он ни был на самом деле. Он не годится в опекуны невинной молодой девушке. Если то, что мы подозреваем, правда, у него может хватить бесстыдства рассказать ей; и я бы лишился сна, если бы стал соучастником такой низости. Это разрушит её жизнь. Она достаточно страдала. Всё, в чём она нуждается… Но нет смысла объяснять тебе, Пибоди — ты и сама знаешь.

Мне пришлось прочистить горло, прежде чем я смогла говорить.

— Нет, Эмерсон, я не уверена. То есть — что, по твоему мнению, ей нужно?

— Ну как что — нормальный, обычный, любящий дом, конечно. Тёплая материнская забота, защита надёжного и ласкового отца, друзья её собственного возраста и интеллектуального уровня… Ах, я могу спокойно предоставить всё это тебе, моя дорогая. Я абсолютно уверен в твоей способности принять надлежащие меры.

Он, казалось, не ожидал ответа — может, это и к лучшему. Я была не в состоянии вымолвить ни звука.

* * *

Когда Тарек пришёл за нами, мы уже ждали в полной готовности. Слуги принесли всем нам халаты, как у бедуинов. Приготовления были завершены, но надо признать, что таким чистым Рамзеса я не видела никогда.

Тарек оделся как солдат, вооружившись мечом, кинжалом, луком и колчаном. Единственным знаком его ранга была узкая лента из золота, с двумя змеиными уреями на лбу. Он устало опустился в кресло.

— Луна ещё не взошла. Осталось мало времени, прежде чем вы уйдёте. Давайте поговорим вместе; сердце говорит мне, что мы не встретимся снова.

— Глупости, — отозвался Эмерсон. — Не будь таким пессимистом. Мы сдержим обещание сохранить тайну Святой Горы, но жизнь длинна и полна сюрпризов.

Тарек улыбнулся.

— Отец Проклятий говорит мудро. — Он ласково положил руку на бритую макушку Рамзеса, усевшегося рядом на полу. — Каменотёсы уже начали возводить большой пилон в честь тебя и твоих благородных родителей, мой юный друг.

— Спасибо, — сказал Рамзес. — А как же мои блокноты?

— Рамзес! — воскликнула я. — Разве можно так говорить с Его Величеством?

— Слуги принесли их, — рассмеялся Тарек. — И то, что вы оставили в комнатах. — Он сунул руку в сумку на поясе, достал книгу и протянул мне. — Я лично возвращаю это, леди, так как именно я украл её у тебя.

Я взглянула на название, улыбнулась и вернула книгу обратно.

— Это тебе, Тарек. Я легко смогу купить другую. Книги мистера Хаггарда очень популярны в Англии.

Лицо Тарека загорелось; впервые он выглядел таким молодым, каким и был на самом деле.

— Она моя? Достойный дар, великолепный дар. Она будет одним из сокровищ моего дома.

— О Господи Всемогущий, — проворчал Эмерсон. — Амелия, если ты закончила портить литературные вкусы царского дома, я хотел бы задать несколько разумных вопросов.

— Спрашивай, — сказал Тарек, аккуратно укладывая «Копи царя Соломона» в сумку.