Последний верблюд умер в полдень

Это был хитрый удар. Я думала, что моё лицо не изменилось, но Эмерсон знал меня слишком хорошо, чтобы обмануться. Его сжатые губы расслабились, а в яркой синеве глаз засияли весёлые искорки.

— Карты на стол, Пибоди. Если этот молодой идиот собирается навязаться нам, мы должны выработать абсолютно чёткую линию поведения. Я написал Фортрайту. Я заверил его, что мы будем наводить справки, и что, если — я подчеркнул это слово дважды, Пибоди — если мы не обнаружим ни единого факта, подтверждающего возможность того, что Форт остался в живых, мы тут же сообщим и ему, и его деду. Я не вижу здесь никакой ошибки, равно как и возможности истолковать эти слова как обещание или приглашение.

— Я по существу написала то же самое, — призналась я. — Лорду Блэктауэру.

Рамзес до этого момента сохранял непривычное молчание, его широко раскрытые тёмные глаза лишь следили за нашим разговором. Но тут он откашлялся:

— Может быть, мистер Фортрайт получил дополнительные сведения. Передать нам их обычными способами было бы крайне затруднительно; телеграф находится в исключительном пользовании военных, а наше местонахождение точно не известно.

Эмерсон задумчиво хмыкнул.

— Поживём — увидим, — резюмировала я. — От мистера Фортрайта нам не избавиться, так что лучше до его приезда работать так, чтобы успеть как можно больше.

Эмерсон хмуро посмотрел на меня.

— Его появление ничуть не повлияет на мою деятельность, Пибоди. Сколько раз я должен повторять, что не намерен гоняться за призраками?

— Но если это не погоня за призраками, папа? — спросил Рамзес. — Нельзя же бросить друга, если есть хоть какая-то надежда на спасение.

Эмерсон встал и, почёсывая расселину на подбородке, посмотрел на сына сверху вниз.

— Рад видеть, Рамзес, что твои принципы — те же, что и у этих английских… джентльменов. Я бы перевернул небо и землю, чтобы спасти Форта, или его жену, если бы действительно верил, что хоть кто-нибудь из них ещё жив. Но я не верю в это, и потребуются неопровержимые доказательства, чтобы убедить меня в обратном. И хватит об этом. Послушай, Кемит. Я хочу начать раскопки у второй пирамиды вот по этой линии. — Развернув свой ​​план, он указал на какое-то сооружение, рядом с которым стоял знак вопроса. — Лепсиус указывает, что на юго-восточной стороне находится часовня. Сейчас там и следов не найти, но чёртовы мусорщики не могли унести все проклятые камни до одного; что-нибудь да должно было остаться. Дьявол раздери, мы должны найти хоть какие-то надписи, чтобы узнать, кто создавал эти строения.

— Зачем ты читаешь бедняге лекцию, Эмерсон? — мягко спросила я. — Он не понимает ни одного твоего слова.

Губы Эмерсон изогнулись в загадочной улыбке.

— Вот как? Ты понял, Кемит?

— Вы хотите знать, кто построил каменные дома. Это были великие короли и королевы. Но они ушли. Они не здесь.

Скрестив руки на широкой груди, он изрекал слова, как жрец, произносящий заупокойную молитву.

— Куда они ушли, Кемит? — спросил Эмерсон.

— К богу. — Рука Кемита плавно и причудливо переместилась от указания на горизонт до свода неба, теперь бледного от жары.

— Я молюсь, чтобы это было так, — сказал Эмерсон вежливо. — Ну, мой друг, давай покончим с этим; наша работа воскресит их имена, а в этом, как ты знаешь, и была их надежда на бессмертие.

Они ушли, и я подумала, уже не в первый раз, о том, какую впечатляющую пару они представляют — и Эмерсон из них отнюдь не младший.

— Рамзес, — рассеянно промолвила я, ибо часть моего внимания была сосредоточена на изящных и атлетических движениях моего супруга, пребывавшего в отличной форме, — как только ты закончишь номер шесть, переходишь со всей командой к крупнейшей пирамиде и присоединяешься ко мне.

— Но папа сказал…

— Не важно, что сказал папа. Он поддался вожделе… он отложил геодезические работы с целью заняться раскопками и поэтому не может жаловаться, если я поступаю так же. Большая пирамида, конечно, принадлежала одному из великих фараонов: Пианхи, Тахарке[68] или Шабаке[69]. Надстройка полностью рухнула, но внизу должна быть гробница.

Рамзес погладил подбородок, на мгновение сверхъестественным образом превратившись в отца, хотя сходство состояло в жесте и выражении лица, а не в физическом подобии.

— Да, мама.

За несколько дней мои люди перетаскали несколько тонн камня, не найдя никаких следов входа в гробницу, и Эмерсон отправил свою команду из пирамид юго-восточного ряда к небольшому полуразрушенному строению за ними. В среду вскоре после восхода солнца я вздрогнула от восторженного крика, отразившегося от гор песка. Я бросилась к месту происшествия и обнаружила Эмерсона по колени в выкопанной яме.

— Эврика! — крикнул он в знак приветствия. — Наконец-то! Я думаю, что мы нашли часовню, Пибоди!

— Поздравляю, милый, — ответила я.

— Гони сюда всех остальных, Пибоди. Я хочу углубить и расширить траншею.

— Но, Эмерсон, я ещё не…

Эмерсон вытер песок с потного лица рукавом и подарил мне дружескую усмешку.