Последний владыка

— Но по твоей логике получается, если меня ранили и чуть не убили, то это кара богов за какие‑то мои прегрешения. Тогда зачем ты спас мне жизнь? — спросил Тревер.

— Они же и привели тебя ко мне, а я исполняю свой долг. Теперь они посмотрят, усвоил ли ты урок, и потом решат, как поступить с тобой дальше.

Примечательно, что Хесвур не спрашивал Тревера, как вообще получилось, что тот ранен рукой человека, хотя старика это обязано было удивить. Он‑то, в отличие от Одо, должен был понимать, что «змея» здесь ни при чем.

— Один чужак сделал с другим то, чего мы не можем.

— Конечно. Дайоны не убивают, — подтвердил Тревер.

Хесвур гневно сдвинул брови.

— Нельзя произносить слова, приносящие радость демонам, и нельзя даже думать. Больше так делать не смей.

— Какие слова? — не понял Тревер, но тут же догадался. — Уби…

Он не договорил. Хесвур рывком запрокинул ему голову и влил в рот какую‑то несусветную мерзость, от которой свело челюсти, а из глаз брызнули слезы. Тревер едва не захлебнулся и отплевывался не меньше нескольких минут.

— Это очистит твой язык, — объяснил знахарь. — Чтобы ты не навлек беду на всех нас.

Он покинул хижину, оставив Тревера в одиночестве переживать унижение. Появившаяся чуть позже Одо сочувственно произнесла:

— Хуже всего мысль, потом слово, и лишь затем действие. Ты разве этого не знал? Все дайоны знают.

— Твой дед, надеюсь, мысли не умеет читать?

— Умеет, а как же. Это проще простого. Мы вообще чаще думаем, а не говорим вслух между собою. Но ты чужак, ты почему‑то так не можешь. Дед знает это. И он еще знает, что ты не умеешь следить за мыслями, они у тебя сами возникают. Ты им не хозяин. Поэтому он не наказывает тебя, чтобы ты не думал плохое. Но и не разрешает другим людям к тебе приходить.

Вот оно что! Дайоны контролируют свои мысли, как другие расы — речь. И он в их глазах выглядит примерно так же, как люди воспринимали бы идиота, непрерывно бормочущего все подряд. А поскольку в его мозгах полно грязи, Хесвур оберегает сородичей от этого потока брани. За исключением своей юной незаменимой помощницы, Одо, которой поневоле приходится «выслушивать» его бред.

Прежде, когда он посещал Чашу Богов… Тогда он замечательно проводил время с Джун, очарованный своей прекрасной молодой женой, и ни до чего другого ему не было дела. К тому же они жили в Олабаре, одном из немногих здешних городов, красивом, древнем. Там существовала какая — никакая цивилизация, до которой этой деревне было очень далеко. Интересно, где находится Олабар относительно…

— Сто миль севернее, за хребтом Кииту, — сказала Одо. — Я о нем только слышала. Это очень далеко.

— Сто миль? — ахнул Тревер. — Но мы с Фрэнки остановились именно там. Как же я мог оказаться на таком расстоянии?

— Не знаю, — пожала плечами девочка. — Фрэнки — плохой человек, — неожиданно добавила она. — Он холодный. Я чувствую.

— Как ты можешь знать, если никогда с ним не встречалась, — возразил Тревер.

— Но я видела его у тебя в голове, — улыбнулась Одо. — Ты думал о нем много раз. О нем и втором, который ты и не ты.

— Джошуа, — вздохнул Тревер.

Юной дайонке не требовались никакие солнечные камни, чтобы копаться в его мозгах так запросто, как обычные дети смотрят картинки в книжках. Правда, при этом было непохоже, чтобы она умела управлять другим человеком и обращать ему во вред свои знания. Тем не менее, Тревер теперь чувствовал себя очень неуютно. Когда все твои, даже самые сокровенные помыслы, как на ладони, поневоле забеспокоишься. Он прикинул, сколько раз вызывал в своем воображении Джун и то, как они занимались любовью. Зрелище явно не для детских глаз.

— Представляю, как ты оцениваешь меня, — пробормотал он.

— Никак. Дайоны не судят. Боги судят. А мы только видим.

— Однако ты назвала Фрэнка плохим человеком. Значит, дала оценку, чем бы она ни определялась.

— Я боюсь его, а тебя нет, — попробовала объяснить Одо. — Дайоны доверяют тому, что чувствуют.

— Интуиции… Кто такие боги, Одо? Высшие духи, которые определяют вашу жизнь?

— Давно были большие люди, которые жили очень долго и были как из камня, как скалы, — пояснила она. — Властители. Они все умерли. Но от них и людей произошли дайоны. Богам это не понравилось. И они отняли у нас умение делать так, чтобы если нападают другие, дайоны оставались, а тех не было. Защищаться.

«Убивать», — чуть не вырвалось у Тревера, но обожженный язык разом напомнил о предупреждении Хесвура. Одо с укором взглянула на него, однако тут же смягчилась, оценив, что он все же усвоил урок.

— Зато у нас от больших предков осталась способность видеть мысли, — сказала она.

Образ Шеннеча тут же всплыл в памяти Тревера. Да, в легенде было куда больше правды, чем признал бы какой‑нибудь этнолог, не ведавший всех обстоятельств. Трудно было вообразить себе, скажем, чисто техническую сторону дела, то есть возможность определенных отношений между каменными гигантами и людьми нормального роста и пропорций, иначе говоря, как естественным путем можно получить гибрид слона и божьей коровки… но до этой тайны природы он вряд ли сумел бы докопаться.