Последним ударом сердца (СИ)

– Он занят, подойти не может. Но я могу передать ему вашу просьбу.

Олеся совсем растерялась. Чем таким может быть занят Дмитрий (она глянула на часы) в полпервого-ночи?

– Я все же настаиваю, дайте ему трубку.

Чем бы он там ни занимался, прежде всего, должен узнать о случившемся.

– Как хотите, – усмехнулась девица. – Но если что, я предупреждала.

Вначале в телефоне послышались странные то ли чавкающие, то ли хлюпающие звуки. Олеся даже подумала, что рядом с девицей кого-то поедали. Димка так и не сообщил, куда он устроился на подработку, неужели в зоопарк? Смотрителем? Сторожем?

Но вот в эти звуки стали вклиниваться и другие не менее непонятные: хрипы, будто дыхание с силой вырывалось из натруженного горла. Стоны, и стонал явно мужчина, а не животное. Рычание, равномерный скрип, словно кто-то раскачивал старые давно несмазанные качели, мычание...

Да что там происходит! Кого мучают?

Олеся сильнее прижала телефон к уху, чтобы лучше слышать и услышала – победный вопль своего мужа. Только тогда она поняла, чем таким важным занимался Смирнов. Он бесстыдно совокуплялся.

В памяти возникла картинка их последнего раза.

Дмитрий сверху, она отлично видит его лицо. Его губы плотно сжаты, ноздри воинственно раздуваются, на шее проступают вены. Рывок, снова рывок и она больше не может смотреть, глаза закатываются от наслаждения, но успевает заметить, как меняется его лицо. Оно кривится, словно от боли, зрачки резко расширяются, а из горла вырывается вопль.

Тот самый вопль, который она услышала только что.

Олеся застонала, но сразу же закрыла рот свободной рукой.

Нет! Ни подлый предатель, ни его девка не узнают, как ей больно.

Хотя, какой Димка изменник. Смирнова сама решила избавиться от обузы в его лице и предложила развод. Он просто воспользовался открывшимися перспективами, и она не вправе его хоть в чем-то обвинять.

– Автоответчик, – пробормотала Олеся.

Но, кроме чужого прерывистого дыхания, больше ничего не слышала.

– Автоответчик!

– Да, я вас слушаю, – наконец, ответила девица, не скрывая удовольствия.

– Предайте моему…, – голос позорно сорвался. – Передайте моему бывшему мужу, что умерла жена его брата. Когда закончит…пусть наберет мой номер.

– Как скажете, – ответила паразитка и, не прощаясь, отключилась.

Олеся в изнеможении закрыла глаза. Она думала, что после смерти подруги хуже уже не будет. Но нет, ошиблась. Появилось чувство, что ее наказывали. Судьба, боги ли, другие высшие сущности или же еще кто-то планомерно забирали у нее дорогих людей. Сначала два года назад скончались родители – угорели в доме. Потом умер Глеб, сегодня – Галина. Но не успела она похоронить и оплакать погибшую подругу, как случилась новая потеря. Другая, но не менее болезненная – Димка.

Неужели она так сильно виновата? Раз так, то зачем продолжать агонию? Она больше не может. Не хочет жить. Просто потому, что не видит ради кого нужно страдать.

Олеся с трудом поднялась. Решительно стерла со щек слезы, на автомате отключила компьютер, бережно сложила листочек с адресом пансионата в сумочку. Затем все-таки застегнула оставшиеся пуговицы на блузке и, пошатываясь, побрела к входу.

Но прежде чем решиться на серьезный шаг, она выполнит все необходимое для того, чтобы душа Галина обрела покой. А дальше будет видно.

Олеся вызвала лифт и прошла внутрь, не задумываясь о том, что сделала. Если еще утром страх перед замкнутым пространством кабинки заставлял ее нервно вздрагивать, услышав скрип открывающихся дверец, то сейчас он прошел. Смирнова перестала бояться, потому что встретилась с вещами более ужасными, чем приставания невидимого извращенца в лифте. К тому же, имя маньяка известно. И хуже того, что он уже с ней сделал, быть не могло.

В холле первого этажа произошла заминка. Полусонные охранники долго соображали, что ей все-таки от них нужно и, собственно, почему она так поздно покидала здание. Можно было отговориться чрезвычайной занятостью и миллионом недовыполненных дел, да просто наболтать всякого, но Олеся стояла и молчала, смотря на становящихся все более подозрительными мужчин. Доказывать, объяснять им у нее не было ни сил, ни желания.

Один из них, что повыше и поздоровее вытащил рацию, однако помощь неожиданно пришла от его субтильного напарника.

– А вы случаем, не Смирнова Олеся Александровна из «Белого дома»? – поинтересовался мужчина, окидывая ее с ног до головы внимательным взглядом.

– Я, – отозвалась Олеся.

– Отбой, Колян, – повернулся он к здоровяку. – О ней-то нас и предупреждали.

– Что же это вы, гражданочка, молчите? Вас таких по восьми этажам туча каблуками стучит, всех не упомним, – пожурил он ее. – Еще бы немного и пришлось в участке объясняться.

Смирнова пожала плечами.

– Простите. Устала.

Мужчина покачал головой.

– Ладно, уж, пойдемте, дверь вам открою.

Олеся поблагодарила и побрела за провожатым. Уже возле самого выхода охранник притормозил и повернулся к ней.

– Олеся Александровна, можно совет?

Смирнова кивнула.

– Это, конечно, не мое дело, но, по-моему, вам пора менять работу.

Олеся вопросительно на него посмотрела. Охранник помялся, но все-таки выдал: