Последним ударом сердца (СИ)

Супруг молча перешагнул порог и закрыл за собой дверь. Внимательно оглядел замершую Олесю и, выдавив кривую улыбку, хрипло произнес:

– Родная, нам нужно поговорить. Прямо сейчас.

Смирнова хотела было выкрикнуть, что она никакая ему уже не родная и пусть он катится туда, откуда пришел, но сдержалась. И вместо этого глухо сказала:

– Ты получил вчера мое сообщение?

Димка явственно передернулся и потупил глаза, но потом резко вздернул подборок.

– Да, получил. Спасибо, что сказала.

– Не стоит благодарностей. Это наша общая обязанность.

– Конечно. Ты права.

На этом разговор, казалось, исчерпал сам себя. Олеся закусила губу, не зная, что еще сказать, муж тоже не отличался неисчерпаемым запасом слов. Они просто стояли друг против друга и молчали.

Наконец, когда без дела подпирать стену стало бессмысленно, Смирнова ожила и попыталась обойти супруга, но была остановлена его подрагивающей ладонью.

– Лесь я…, – Димка на миг замялся, подбирая слова. – Я… Мне… Мне жаль. Правда.

Олеся аккуратно отцепила его пальцы от рукава ветровки и посмотрела ему в глаза.

– Ничего. Я понимаю. Это твое право и твой выбор. Не стоит передо мной извиняться.

Какие горькие слова, словно пропитанные полынью. Но она должна сказать их, потому что по-другому просто нельзя. Нужно освободить его, и самой жить дальше.

– А сейчас я должна идти, – Олеся опустила глаза в пол, чувствуя, как они наполнялись слезами. – Мне нужно забрать Галины вещи. Не задерживай меня, пожалуйста. Я опаздываю.

– Посмотри на меня, – в голосе мужа прозвучал приказ.

С трудом заставив себя не подчиниться, она так и продолжала глядеть вниз.

– Прошу, посмотри на меня.

Дмитрий уже не требовал, просил, но все равно Олеся не хотела, чтобы он увидел ее боль. Вот только муж, как всегда, решил все сам. Пальцы прикоснулись к подбородку, вынуждая поднять лицо. Предательская капля сорвалась с ресниц и устремилась вниз по щеке.

– Доволен? Увидел? – прошептала Олеся, едва сдерживая рыдания. – Теперь отпусти. Дай я уйду.

Но вместо того чтобы освободить ее, Дмитрий поднял вторую руку и прочертил пальцем дорожку, оставленную слезинкой.

– Я не хочу отпускать тебя.

Олеся в изнеможении закрыла глаза.

– Это решать не тебе.

Чем дольше она находилась возле него, тем больнее было. Будто само присутствие Димки рядом отравляло воздух, превращало ее в жалкое страдающее существо. А он, не понимая, продолжал мучить. Держал крепко и не отпускал.

– Прошу, дай я уйду.

Вместо этого муж притянул ее ближе и крепко прижал к себе. Олеся глубоко вздохнула – Димка пах потом. Резковато и горько, словно он сам пропитался терзающим ее горем. И столько родного было в этом запахе, что она не вытерпела и заплакала. Тихонько заскулила и уже не сдерживаясь, прижалась лицом к его широкой груди, выплескивая разочарование и боль, что скопилось в душе за столь короткий срок.

Муж не мешал, лишь гладил по спине и что-то едва слышно шептал. Но что, Олеся так и не могла понять, да и не хотела. Зачем знать, если он рядом. Такой родной, теплый, сильный. Он близко. Даже если всего лишь на несколько минут.

Казалось, время остановилось. Будто бы они попали в волшебное место, где не существовало ни бед, ни смертей, ни ужасных монстров, терроризирующих людей, ни печалей, ни измен. Лишь они вдвоем и любовь, окружившая защитным коконом.

Как же Олесе хотелось, чтобы это было правдой. Вот только холод предательства просачивался сквозь заслон, отделяя, отрывая их друг от друга, руками Дмитрия разводя их в разные стороны. Его прикосновения еще мгновение назад наполненные лаской и заботой, вдруг стали меняться. Нежные пальцы превратились в тиски. Сердце под ее щекой внезапно забилось быстро-быстро, словно желая выпрыгнуть из груди, дыхание со свистом вырывалось изо рта, обдувая волосы на макушке. Смирнова замерла испуганной мышкой, но было уже поздно. Вместо мужа, ее прижимал к себе кто-то другой, по нелепой случайности занявший его тело. И этот кто-то желал причинить Олесе боль.

Резкий рывок, и она приперта спиной к стене, только по воле случая не ударившись об нее головой. От испуга Олеся вскрикнула, но ее мгновенно заткнули, наказывая, сминая губы жестким поцелуем. Жадные руки без стеснения зашарили по телу, вызывая вместо желания дрожь отвращения. Вот только Дмитрий, казалось, лишь еще больше воодушевлялся, видя гримасу, и с легкостью предотвращал жалкие попытки освободиться.

– Прошу, остановись! – молила Олеся, но он не слушал, продолжая с маниакальной целеустремленностью освобождать ее от одежды.

Ветровка вместе с рюкзаком полетела куда-то в сторону, за ней футболка. Смирнова сражалась за последнюю тряпку, что скрывала грудь от пальцев безумца. Но вскоре и она была сорвана и отброшена прочь. Дмитрий рыкнул от удовольствия и болезненно сжал грудь. Олеся взвизгнула и, что было силы, ударила его коленом в пах. Мужчина взвыл и сложился пополам, давая ей свободу.

– Ненавижу! Козел! – она еще раз пнула по скрюченному телу. – Любишь боль, вот и получай! Чтобы я тебя больше здесь не видела. Еще раз придешь сюда, засужу!