Послемрак

– Ага. У нее с детства была аллергия на все что угодно. На кедровую пыльцу, на свинину, на скумбрию, на креветки, на свежую краску… Ну и еще много на что.

– На свежую краску? – Такахаси озадаченно морщит лоб. – Никогда о такой аллергии не слышал.

– Ну вот, есть и такая. Очень противная, кстати.

– А какие симптомы?

– Сыпь по всему телу, и дышать трудно. Чтобы не задохнуться, срочно в больницу бежит.

– Что – всякий раз, как унюхает свежую краску?

– Ну, не всякий… Изредка.

– Даже изредка – ужасно, наверное.

Мари молча гладит котенка.

– А у тебя какая? – спрашивает Такахаси.

– Аллергия?

– Ага.

– У меня ничего такого нет, – пожимает плечами Мари. – Даже не болела серьезно ни разу. Так у нас в семье и повелось. Старшая сестра – хрупкая Белоснежка, а младшая – здоровая Горная Козочка…

– И все потому, что две Белоснежки в одном доме не нужны?

Мари кивает.

– Зато горных козочек выращивать куда приятнее. И от свежей краски голова не болит.

Мари укоризненно смотрит на него:

– Можно подумать, проблема только в этом.

– Конечно, не только в этом, – кивает Такахаси. – Я понимаю… Ты, кстати, еще не мерзнешь?

– Да нет, все в порядке.

Мари отламывает от сэндвича еще кусок. Оголодавший котенок снова набрасывается на еду.

Такахаси долго колеблется, не зная, стоит ли начинать новую тему. Но в итоге решается.

– На самом деле однажды мне довелось поговорить с твоей сестрой. Всего однажды. Но очень серьезно и долго.

Мари поднимает голову и пристально глядит на него:

– Когда это было?

– В этом году, в апреле. Я искал один диск, ближе к вечеру решил заскочить в «Тауэр Рекордз». И у входа столкнулся с Эри Асаи. Я был один, она тоже. Ну, привет-привет, разговорились… Стояли болтали, стоять надоело – зашли в ближайшее кафе. Первые полчаса языками чесали о том, о сем. Все-таки не каждый день на улице одноклассника встретишь. Кто чем занимается, кто куда делся и все такое… А потом она сама предложила: пойдем, говорит, чего-нибудь выпьем. И уже в баре переключилась на очень личные вещи. В общем, как бы сказать… Похоже, у нее скопилось много проблем.

– Очень личных?

– Ну да…

Мари не понимает:

– Странно. Но почему она заговорила о них с тобой? Вы ведь и не дружили никогда, и характеры у вас совершенно разные…

– Друзьями не были, это точно. Два года назад, в бассейне, впервые о чем-то вообще поболтали. Я даже сомневаюсь, что она помнит, как меня зовут…

Ничего не говоря, Мари гладит котенка на коленях.

– Просто именно тогда, в тот вечер, ей захотелось хоть с кем-нибудь поговорить, – продолжает Такахаси. – Наверное, для таких разговоров больше подходят закадычные подруги. Но, может, у нее нет подруг, которым бы она такое доверила. Вот и выбрала меня, раз уж я подвернулся. Хотя мог бы подвернуться и кто-нибудь другой.

– И все-таки – почему именно ты? Насколько я знаю, с парнями у нее никогда комплексов не было.

– Да уж… Комплексов я у нее не заметил.

– Тем не менее она вывалила «очень личный» разговор на тебя, хотя вы даже не дружили? С чего бы?

– Кто ее знает… – Такахаси задумывается. – Может, потому что я – безопасный?

– Безопасный?

– Ну, перед которым не страшно секреты выбалтывать.

– В каком смысле – не страшно?

– Ну, то есть… – Он слегка замялся. – Можешь считать это странным, но… Меня, например, иногда принимают за гея. Даже на улице незнакомые мужики окликают, приглашают куда-то.

– А ты на самом деле не гей?

– Да, по-моему, нет… Просто чуть не со школьных лет я заметил, что люди стараются излить мне душу. И женщины, и мужчины, не важно – совершенно незнакомые люди вдруг не стесняясь раскрывают мне свои

и отдает половину кошке. Та набрасывается на угощение с жадностью.

– Вот, значит, какая у нее личная проблема? – уточняет Мари. – Не знает, как сблизиться с родной сестрой?

– Одна из проблем… Хоть и не единственная.

Мари молчит, и Такахаси продолжает: