Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

назначением Главой Внешнеполитического Ведомства[747]. По моему личному мнению образование такого ведомства является большим шагом вперед и большим выигрышем для партии. Особенно ценно то, что сейчас, полагаю, прекратится анархия, прежде царившая в этом вопросе.

В «V[ölkischer] B[eobachter]» от 5 апреля я прочитал интервью с Вами по этому поводу и нахожу цели, которые Вы ставите в этом новом ведомстве, весьма убедительными.

По моему убеждению сейчас наступает время, когда можно было бы осуществить план, который я передал Арно Густавовичу для Вас.

Как Вы вероятно знаете, в прошедшие четырнадцать лет я занимался исключительно этими вопросами и за это время накопил немалый запас опыта и сведения о целом ряде конкретных возможностей.

В качестве основного принципа мне прежде всего кажется важным, чтобы Внешнеполитическое Ведомство не было организовано по старым шаблонам, по которым устроены все министерства иностранных дел, а имело бы в своей структуре некоторую схожесть с организацией 3 Интернационала, с планом работы далеко вперед.

Я полагаю, что в этом ведомстве у вас будет русский отдел — в обозримом будущем.

Если мое предположение в этом отношении верно, то по моему проверенному в течение пятнадцати лет со всех сторон опыту русский отдел — в условиях международной конъюнктуры и крайне тяжелого сегодня международного положения Германии — пока должен быть организован как строго конспиративная ячейка.

Но первое условие любой конспиративной деятельности то, что о ней должно знать как можно меньше людей.

На случай, если мое предложение будет Вами принято, я перед отъездом из Берлина повсюду распространил слух, что я ничего не добился — ни у правительства, ни у партии. Кстати, это на данный момент полностью соответствует действительности.

Если Вы действительно имеете намерение основать подобную ячейку, то будьте уверены в том, что я был бы готов работать с Вами в этом направлении с огромнейшим усердием. Ведь эта деятельность отвечает тому, чем я занимался четырнадцать лет в Германии, которая стала за эти долгие годы моей второй родиной.

Я был бы счастлив поставить мой опыт и мои реальные возможности на службу во благо наших народов. Конечно, при условии, что план работы соответствует моим убеждениям в этих вопросах.

Все это я пишу, исходя из предпосылки, что лично Вы и Ваша организация с симпатией и пониманием относятся к моим взглядам и принимают решение всячески поддерживать эту мою работу.

Если же мое предложение Вам по каким-либо причинам не подходит или Вам кажется, что время для него еще не пришло, я прошу Вас сказать мне об этом открыто. Я не буду задет ни в малейшей степени, так как я знаю, что в политических вопросах еще больше чем в частной жизни справедлива русская поговорка «Насильно мил не будешь»[748].

Если я обращаюсь к Вам с просьбой дать мне прямой ответ, то я делаю это, потому что как ответственный руководитель значительной организации не имею права строить свою политику на необоснованных надеждах и ложных предпосылках. Я должен точно знать, могу ли я рассчитывать в своей дальнейшей деятельности на поддержку Вашей партии, или как и в последние четырнадцать лет я могу полагаться лишь на собственные силы и работу представляемой мной организации.

Лично от себя искренне говорю Вам следующее, с полной ответственностью:

Если я с чем-то сражаюсь, то я сражаюсь упорно и не взирая на средства. Если же я с кем-либо объединяюсь для совместной работы, то на всем ее протяжении я действую честно, преданно и отдавая все мои силы и возможности, пока мой партнер не отступает от договоренности. Это могут подтвердить все, кто имел со мной дело по тому или иному поводу. Двойная игра или неискренность исключены как для меня, так и для партнера.

Надеюсь, что по причине наших старых дружеских отношений Вы сочтете возможным дать мне открытый принципиальный ответ — с присущей Вам прямотой. За это я был бы Вам искренне благодарен — вне зависимости от того, каким будет этот ответ.

С совершеннейшим почтением и дружеским приветом и с выражением моего большого удовлетворения в связи с восстановлением наших личных отношений

остаюсь

Немецкий язык, машинопись.

19. Бискупский — Шикеданцу

20 апреля 1933

Дорогой Арно Густавович.

Через моего маленького друга Вы наверняка более или менее все узнаете. Надеюсь, что Вы получили мою открытку к пасхе.

Вчера у меня был Полтавец и рассказал, что Альфред Владимирович был здесь, будто бы он с ним говорил и получил от него очень отрадные заверения.

Очень жаль, что А[льфред] В[ладимирович] не нашел минуты, чтобы мне позвонить, так как у меня было много новостей, представляющих для него интерес. Сам я не хотел искать его в городе, чтобы не привлечь ненужное внимание.

Так как нам не удалось поговорить друг с другом, то прошу Вас сообщить ему следующее: