Посох Богов

Когда в конце структуры сложных проходов, черневших в толще стен, Асму-Никаль увидела багровые отблески огня, и её ноздрей коснулся запах каких-то курений, наполнивших грудь губительным ядом, она вспомнила свой страшный еженощный сон. Она поняла, что язык, на котором говорит тот, кто находится там, посреди злых всполохов огня, это язык тёмного мира, того мира, о существовании которого она знала от Истапари. Это был язык обученных колдунов, получивших свои способности не от Богов, а обученных прирождёнными, ступившими на путь зла. Это был язык тёмного мира, существовавшего рядом с миром света так давно и скрытно, что люди разучились понимать этот язык. Теперь он принадлежал только миру обученных. Входить в этот мир было чрезвычайно опасно для неподготовленного человека. Всё, что оставили на Земле Звёздные люди, могло помочь и спасти, но могло и погубить.

Как страшно то, что собирался сделать тот, кто произносил эти заклятия!

Асму-Никаль вбежала в зал святилища и увидела страшную картину, много раз виденную во сне. Чёрная фигура у жертвенного стола, нож над неподвижным телом Алаксанду.

— Стой! — громко воскликнула она, и, подчиняясь внутреннему велению, выхватила из сумки Лазуритовый Жезл. — Стой!

Человек в чёрной одежде оглянулся, всколыхнув движением широких рукавов языки красного пламени в светильниках. Огонь яростно взметнулся в сторону, исказив тени на стенах. Лицо человека было скрыто повязкой, но глаза его сверкнули, отражая кроваво-красные всполохи потревоженного огня.

— Асму-Никаль? — глухо произнёс он и опустил руку, державшую нож.

Шаг назад, и его чудовищная тень поползла вверх по стене, преломившись у арочного свода.

— Не останавливайся! — ещё один голос, женский, раздался из темноты. Узнав этот голос, Асму-Никаль вздрогнула. Теперь она поняла, кто инициировал чудовищный ритуал.

— Харапсили? — горько произнесла Асму-Никаль.

Из темноты, тихо шурша одеждой, словно змея, выползающая из зарослей тростника, выходила её подруга. Только теперь она была её врагом.

— Ты не получишь его, — Харапсили выпустила дрожащее жало своей ненависти.

— Продолжай, колдун. Я хочу, чтобы ты поскорее закончил дело, — обратилась она к Гахидджиби.

— Стой!! — ещё громче воскликнула Асму-Никаль.

— Продолжай!! — Харапсили почти кричала.

Огненной вспышкой взметнулась дикая ярость в её чёрном сердце. Подобная тёмной богине, чёрной деве ущербной луны, приблизилась она к Асму-Никаль ещё на шаг.

Гахидджиби двинулся к Алаксанду и снова поднял нож.

— Нет! Именем тысячи Богов Хатти! Именем Намму я приказываю тебе остановиться, колдун! — Асму-Никаль была величественна и властна, как царица. Она держала в правой руке Лазуритовый Жезл Владычества. Она сжимала его так сильно, что пальцы её побелели. Знаки, начертанные на жезле самими Богами, сияли яркими звёздами среди тьмы творящегося зла. Ещё мгновенье, и вокруг жрицы свернулся кокон серебристо-белого света. Так же, как там, в святилище на горе Эббех. Неведомая сила начала вращать кокон, и на Асму-Никаль снизошла сила Намму, та самая, с которой она впервые соприкоснулась на горе в ночь посвящения. Побелевшие пальцы стали пурпурными, и Асму-Никаль почувствовала вновь обретённую ею невиданную силу и мощь.

— Отойди! — приказала она колдуну голосом, подобным звукам труб, возвещающим со стен царского дворца о начале войны. В наступившей тишине эхо собственного голоса испугало её.

Жрица видела, что колдун ошеломлён, так же как и Харапсили, готовая отступить. Потрясённые, смотрели они на сияющую Асму-Никаль.

Асму-Никаль подняла левую руку, она чувствовала, что ей достаточно одного движения, что бы уничтожить обоих. Она раскрыла ладонь и направила в сторону колдуна сгусток своей несокрушимой силы. Яркий луч поразил колдуна в грудь и отбросил его в дальний угол зала. Тело глухо ударилось о стену и упало на пол. Чёрный нож выпал из его рук и с протяжным звоном отскочил к ногам Харапсили.

Та стояла, дрожа от страха и ярости.

— Ты не получишь его!! — закричала взбешённая Харапсили. Она молниеносно наклонилась, и, схватив кинжал, бросилась к жертвеннику, к неподвижному Алаксанду.

Асму-Никаль разгадала её намерение чуть раньше. Она направила Жезл в сторону своей соперницы. Она уже не чувствовала пальцев — с такой силой она сжимала его. Начертанные на его каменном тёмно-синем теле серебристые знаки мерцали.

Низкий гул прокатился под сводами храма.

Она была ещё так неопытна. Она ещё не знала всей силы Жезла Владычества, поэтому испугалась сама, и разжала пальцы. Жезл выпал из её руки. Внезапно вспыхнувший свет ослепил Асму-Никаль, лишив на мгновенье зрения и слуха.

Она зажмурилась от резкой боли.

Когда Асму-Никаль открыла глаза, Харапсили рядом не было.

Силы оставили жрицу. Руки дрожали. С трудом ей удавалось держаться на ослабевших ногах и не упасть.

В светильниках медленно мерк умирающий свет, но глаза видели ясно и отчётливо, её возлюбленный по-прежнему в беспамятстве лежал на жертвенном столе. На дрожащих ногах она пошла к Алаксанду.

Она звала его, обращаясь прямо к его сердцу: