Посол. Разорванный остров

– Когда был озвучен вариант уступки Японией южной части Сахалина в обмен на четыре острова Курильской гряды и с учётом компенсации выплат за здания и сооружения японских промыслов, я по физиономии этого Эномото понял: с тем-то ты, друг любезный, и приехал к нам! Ошеломительная была его реакция, ваше сиятельство! Полагаю, что тем самым подтвердились донесения поверенного в российских делах Струве: он ведь сообщал про этот окончательный вариант, принятый японским правительством после отставки прежнего министра внешних связей, Соэдзима. Ежели помните, ваше сиятельство, новый министр иностранных дел Японии после провала миссии Ивакуры[77] в Европе и в Америке занял весьма гибкую позицию по отношению к России! Тэрадзима Мунэнори[78], по самым достоверным сведениям, предложил в качестве окончательного именно этот вариант! Обмен плюс компенсация!

– Да я всё это знаю, душа моя! Ты про Эномото говори – что он? Как?

– Я к тому и веду, Александр Николаевич! По всей логике мышления он – даже «придерживая» сей вариант до поры до времени – должен был владеть точной суммой компенсации! Ну, хоть примерную сумму назвать – ведь сколько раз япошки свои комиссии на Южный Сахалин посылали-то? Каждую доску, поди, в реестры свои записали. А Эномото сделал вид, что впервые о сём слышит. И потребовал тайм-аут для снесения с правительством и точного определения суммы компенсации. А вот потом…

– Что – потом, Пётр Николаевич? Что?

– А потом он мне сообщил, что хотел бы стать другом России. И назвал того, кто таким другом никогда не станет – Асикага Томео!

– Конкретнее, Пётр Николаевич! Конкретнее!

– А конкретнее в нашей дипломатии и не бывает, ваше сиятельство! – невесело усмехнулся Стремоухов. – Есть только ощущения – стоит доверять собеседнику или не стоит! Я, например, Эномото поверил. Честный он человек – но ведь дипломат же, чёрт его побери! А раз ты дипломат – значит, должен играть в утверждённые правила игры! Велено ему тянуть «каучук» – вот он и тянет! А в душе-то против!

– Понятно, господин директор. Резюмирую: есть большая вероятность того, что посол Эномото, предупредив тебя об истинном противнике переговоров, а также желая доказать свои дружеские чувства к России, каким-то образом оказался причастен к устранению врага. То бишь Асикага. Возможно, он воспользовался дружескими отношениями с этим гвардейским офицером и подтолкнул его к… К крайним действиям. Верно ли я тебя понял?

Стремоухов, наклонившись, внимательно всмотрелся в лицо собеседника, пытаясь определить, насколько он искренен. И насколько он, директор Азиатского департамента, может на закате своей карьеры рисковать ею и доверять своему непосредственному начальнику. Будь она проклята, эта всепроникающая дипломатия! Основа жизни, заставляющая лгать друзьям и подозревать в недобрых умыслах человека, которого знаешь много лет!

– Я знаю, ваше сиятельство, что посол Эномото весьма дружен с гвардейским офицером фон Бергом, – заговорил, наконец, он. – Не стану скрывать: эта дружба поначалу мне показалась несколько странной. Дипломатический посланник, вице-адмирал – и младший офицер, сапёр. Можно ли подозревать, что японец заранее, на много ходов вперёд, просчитал ситуацию и поддерживал дружбу с тем, чтобы однажды воспользоваться наивностью и пылкостью, свойственному молодому человеку? Думаю, что в принципе такое развитие ситуации совершенно исключить было бы неверным. Однако сама история знакомства прапорщика Берга и вице-адмирала Эномото в Париже совершенно, на мой взгляд, исключает многоходовую операцию со стороны японцев. И если вас интересует моя точка зрения, ваше сиятельство…

– Ещё как интересует, Пётр Николаевич! – канцлер, в свою очередь, впился в глаза собеседника колючим взором немигающих голубовато-серых глаз. – Итак…

– Резюмируем, по вашему собственному выражению! – вежливо усмехнулся Стремоухов. – Итак, первое: господин Асикага был введён в состав японского посольства по личному настоянию военного министра правительства Японии, господина Сайго Такамори. Причём это было сделано в самый последний момент. Учитывая оппозиционные настроения господина Сайго относительно императора и нового правительства вообще, можно с большой долей уверенности предполагать, что военный министр, предпочитая во внешней политике откровенно авантюристические идеи, пожелал контролировать ход переговорного процесса с Россией. И именно для этого добился включения в состав миссии своего человека.

– Асикага, насколько мне известно, не принимал непосредственного участия в переговорах по Сахалину…