Посол. Разорванный остров

Однако сегодня у японца вид был особо рассеянным. Берг был готов поклясться – не столько рассеянным, сколько мрачным или подавленным. Спрашивать о причинах расстройства собеседника – обычная история в российском обиходе – японца не следовало. Берг за несколько месяцев этой странной дружбы уже успел уяснить, что подобные расспросы являются своего рода вторжением в личное пространство Эномото. К этому японцы относятся весьма щепетильно. Так же, как к физическому прикосновению – как однажды рассказал ему сам Эномото, даже вполне дружеский хлопок по плечу или обычное в русской офицерской среде обнимание давно не видевшихся друзей для японца было бы весьма болезненным «вторжением».

Помолчав несколько минут, Эномото, как всегда, слегка встряхнул головой, перевёл глаза на собеседника:

– Вы знаете, господин Берг, что очень долго моя страна была закрытой для всего иноземного. Но сейчас мы привыкли носить европейскую одежду не только в путешествии, но и у себя дома. И всё же признаюсь вам, друг мой: и военному мундиру, и статской одежде европейца я предпочитаю традиционный японский наряд воина.

– Даже при том, что у нас, в Петербурге, гораздо прохладнее, чем на вашей родине? Кимоно, кажется? Друг мой, хотел бы я поглядеть на вас в этом «халатике» на петербургских улицах зимой, в метель и под ужасным ветром с залива! Вернее, никак не хотел бы! – рассмеявшись, поправился Берг. – Под это ваше кимоно и летом-то, наверное, изрядно поддувает…

Берг открыл было рот, чтобы проиллюстрировать своё предположение обычной в армейской среде присказкой насчёт необходимости беречь в холод «нижний мужской этаж», однако вовремя прикусил язык. Как-то отреагирует на грубый солдатский фольклор щепетильный японец…

– Для холодного времени года у японцев есть не только кимоно, господин Берг! Под него надевается нижнее белье примерно такого же покроя, набедренная повязка – она именуется фундоси. Мы можем дополнить облачение широкими штанами-хакама. Их же надевают для верховой езды… Кстати, в стародавние времена хакама было принято обязательно надевать перед визитом к сёгуну – причём такой длинны, чтобы штанины волочились по полу! Угадайте-ка, для чего это было нужно, господин Берг? Я немного подскажу вам: это было нужно, прежде всего, сёгуну…

– Ничего себе подсказка! Целая головоломка! Я представить себе не могу, что за дело было вашему сёгуну до чьих-то длинных штанов, волочащихся по полу.

– Не буду вас мучить: считалось, что в таких штанах труднее внезапно наброситься на сёгуна, чтобы убить его. И во всяком случае, труднее убежать после покушения, буде таковое произойдёт! – рассмеялся Эномото.

Берг посмеялся вместе с ним, отметив, однако, что и смех-то сегодня у японца был каким-то невесёлым.

Чёрт бы побрал этот проклятый азиатский менталитет, ругнулся про себя Берг. Чёрт бы его побрал – у человека явные неприятности, а спросить его об этом, чтобы помочь, плечо подставить другу – не моги! Вслух же он решил продолжить лёгкую дискуссию на тему национальной одежды:

– И все равно, господин Эномото, вы меня не переубедите: традиционное японское одеяние не слишком удобно и в быту, и в бою, как мне кажется! Рукава одеяния широкие, штаны-хакама и широкие, и длинные – запутаться ведь можно в критическую минуту!

Японец поглядел на собеседника долгим пристальным взглядом. Потом снова рассмеялся:

– Как-нибудь я продемонстрирую вам, друг мой, одежду воина не на картинке, а на себе! И вы убедитесь, как можно в считанные мгновения приготовиться к бою. Хакама одним движением подтягиваются и затыкаются изнутри за пояс. Рукава при помощи тасуки[37], протянутого через них, моментально укорачиваются и тоже подтягиваются. Дайсё[38]

мы носим, если вы обратили внимание, режущей стороной кверху – так что молниеносный удар можно нанести прямо из ножен.

– Да-да, я помню, вы как-то упоминали об этом, мой друг.

– Вы приятный слушатель и, позвольте вас так назвать, ученик, господин Берг! Вы с таким явным удовольствием впитываете всё, что я вам рассказываю о Японии, её обычаях и традициях, что не только не утомляете меня своими расспросами, но и внушаете гордость за мою страну!

– Вы мне льстите, друг мой! А как же другой ваш заинтересованный слушатель? Его величество государь? Он весьма часто приглашает вас – и в Зимний, и в Петергоф, и в Царское Село. Имейте в виду, господин Эномото, столь явно выражаемая симпатия императора возбуждает в его окружении нездоровую ревность!