Посол. Разорванный остров

— Но записку! Записку государю — два слова! — вы можете передать? — и, не дожидаясь согласия, канцлер подскочил к столу дежурного офицера, черкнул на бумаге несколько слов и вручил адъютанту. — Прошу вас! Незамедлительно!

Всё ещё сохраняя на лице вежливо-скептическое выражение, офицер исчез за массивными дверями кабинета Александра.

Потапов поглядывал на эти двери с откровенной опаской.

— Может, напрасно вы этак-то, Александр Николаевич… С таким напором к государю… В конце концов, что за дело-то «великое»? Ну, нашли мёртвого азиата в полосе отчуждения. И что? Второй предполагаемый противник исчез яко дым. Кто инициатор ссоры — бог весть. Да и была ли ссора вообще?

В это самое мгновение двери кабинета стремительно распахнулись, и на пороге возник Александр — как обычно, в короткой курточке венгерского образца, единственным украшением которой была скромная меховая оторочка, да обшитые золотой тесьмой петли от пуговиц. Опытный царедворец Горчаков, бросив на Александра короткий взгляд, тут же определил, что явился в недобрый для себя час. Мгновенно мелькнула у канцлера и мысль о том, что, может, и прав осторожный шеф жандармов — не преждевременны ли поднятый им шум и суета? Что не ко времени — это уж точно: государь был явно чём-то расстроен и даже разгневан — скорее всего, беседой с братом, Константином Николаевичем. Однако у сильных мира сего шишки достаются в таких случаях тем, кто поближе.

Как ни скоро просчитывал министр иностранных дел ситуацию, реакция Александра была не менее скоротечной:

— Что сие означает, светлейший? — Александр тряхнул запиской Горчакова и перевёл взгляд выпуклых глаз на шефа жандармов. — «Убит секретарь японского посольства Асикага…» Генерал, ты тоже по этому делу? Ну, что сие означает?

Потапов, стараясь быть как можно более лаконичным, изложил суть дела. Пока он рассказывал, в дверном проёме за Александром возникла фигура Великого князя Константина Николаевича.

— Господин Эномото поставлен о случившемся в известность — едва дослушав Потапова, император перевёл гневный взгляд на Горчакова.

— Пока нет, государь, — развёл руками канцлер. — Узнав эту новость не более чем 30 минут тому назад, я не имел возможности продумать ни форму сообщения, ни возможные политические последствия данного трагического происшествия.

— «Политические последствия»! — перебил Александр. — Почему вы всегда говорите и думаете исключительно о политике, господа? А чувства, а разум людской — входят ли вообще эти категории в круг вашего понимания? Его высокопревосходительство вице-адмирал Эномото Такэаки, Чрезвычайный и Полномочный Посол Японии в России, является, прежде прочего, моим личным другом! Вдали от своей родины, в чужой для него стране он понёс тяжкую утрату: погиб его ближайший друг и коллега. Погиб из-за мальчишества русского офицера. Причём офицера, имеющего честь быть причисленным к батальону, заслуженно пользующемуся моим особым покровительством! Это двойное преступление, господа! Фон Берг — я запомнил это имя — недавно имел дерзость явиться на приём в честь японского посланника под личиной его друга. А нынче, доподлинно зная о моём благоволении к Эномото, дерзнул поднять руку на его ближайшего помощника. Он втоптал в грязь не только доброе имя батальона, но и оскорбил меня, своего государя! Более того: своим мальчишеством Берг поставил всю Россию в крайне сложное положение, подверг опасности её будущее!

Слушая гневную филиппику Александра, Горчаков про себя дивился непостижимости логики сильных мира сего: обвинив его, канцлера, в нежелании или неумении выйти за рамки политических соображений, государь тут же перевёл преступление фон Берга в разряд политических! Однако ни возражать, ни оправдываться не следовало. И Горчаков, всем своим видом изображая позднее раскаяние, лишь вздыхал и сокрушённо качал головой.

— Исходя из обстоятельств сего злодеяния, повелеваю: принять все меры для самого быстрого розыска упомянутого фон Берга, — устало закончил Александр. — Господин генерал, вам даются самые обширные полномочия для объявления в розыск Берга. Константин!

— Слушаю, ваше величество! — немедленно и с готовностью отозвался великий князь.

— Отмени, пожалуйста, все наши сегодняшние визиты. Не до них нынче, право…

— Князь Кильдишев, — вполголоса рискнул напомнить Горчаков. — Без его полного содействия установить друзей и мотивы преступления Берга представляется маловероятным.