Post-Horror: Art, Genre, and Cultural Elevation

Вместо того чтобы взять на себя ответственность за божественное возмездие за смерть сына, она завершает свое мистическое путешествие через операцию "Абрамелин", придя к более искупительному месту, хотя сам фильм к своему завершению уже гораздо более четко вписывается в жанр ужасов. Таким образом, несмотря на заявленный Гэвином акцент на "темноте" оккультизма, общие ассоциации между оккультными практиками и волевым злом служат финальным испытанием, через которое проходит София, чтобы преодолеть свое слишком человеческое желание отомстить. Однако, по иронии судьбы, в заключительном акте "Темной песни" не удается избежать притяжения жанра, когда монстры преодолевают тот же духовный/генетический порог, через который, казалось бы, прошла вновь обретенная Софией сила прощения.

 

Мать! Метафизический театр гендерного насилия

В отличие от искупительного видения религиозной веры в "Темной песне", "Мать!" Даррена Аронофски откровенно скептичен в отношении способности религии быть чем-то большим, чем просто разрушительной силой, причем не в последнюю очередь по отношению к женщинам. Являясь в целом сплавом двух его предыдущих фильмов - психологического ужастика "Черный лебедь" (2010) и библейской эпопеи "Ной" (2014), "Мать!" представляет собой иудео-христианскую аллегорию, которая, несмотря на свои художественные притязания (а может, и благодаря им), становится все более причудливой по ходу фильма - хотя это движение также совпадает с переходом фильма на родовую территорию за пределами фильма ужасов. Хотя стилистически фильм вдохновлен ранним Полански, начиная с клаустрофобически жесткой кинематографии "Отвращения" (1965) и заканчивая дизайном плаката, явно созданного по образцу постера к "Ребенку Розмари" (1968), основные темы в "Матери! ближе к тем же патриархально-религиозным страхам перед женской родовитостью и нетронутыми ландшафтами, о которых говорилось в главе 5, хотя и переосмысленными в виде изображения "Матери-природы" (Дженнифер Лоуренс) как фигуры "Бога" (Хавьер Бардем), который одновременно любит и пренебрегает ею. (Поскольку ни один из персонажей не получает конкретных имен в диалоге, для ясности я буду называть их в соответствии с их наиболее очевидными библейскими аналогами). И хотя стилистические отличия фильма от других фильмов этой книги - создание сильного аффекта с помощью штурмовых, а не созерцательных средств - делают его второстепенным дополнением к корпусу пост-хоррора, его формальные стратегии, тем не менее, говорят о многих из тех же метафизических проблем.

Фильм "Мать!" с бюджетом в 30 миллионов долларов, звездами первой величины и значительным использованием компьютерной графики является исключением из ряда пост-хорроров благодаря отсутствию дистанцированного кинематографа на протяжении всей истории о пасторальном доме, превращающемся в зону военных действий. Ручная съемка Мэтью Либатика (ранее использованная в "Черном лебеде") остается очень близко к телу матери-природы, как будто за ней следует удушающая сила; оставаясь так близко к ней, камера часто задерживается на естественной красоте Дженнифер Лоуренс, которая постоянно сияет, несмотря на пижаму, в которую она одета большую часть фильма. (В какой-то момент ее прозрачную рубашку критикуют как "неприличную", как будто природная чувственность является источником подозрений и презрения).

И все же, Лоуренс, окрыленная успехом франшизы "Голодные игры" (2012-15) и фильма Дэвида О. Рассела в фильме "Мать!", ставшем одной из главных причин широкого многосерийного проката, зрители, возможно, почувствовали себя обманутыми ее главной ролью преимущественно пассивного и виктимного протагониста. Действительно, "Мать!" - единственный на сегодняшний день пост-хоррор фильм, получивший оценку "F" по шкале CinemaScore, хотя мракобесные нападки Аронофски на иудео-христианские религии, вероятно, не в меньшей степени вызвали всеобщее недовольство, включая прогулки и вспышки гнева со стороны зрителей. Однако не только представители популистской культуры высказали свои критические замечания, так как некоторые высокопоставленные зрители также сочли аллегорию Аронофски попеременно претенциозной и заезженной, вплоть до перехода в непреднамеренный лагерь - критика, которой заслужил и "Черный лебедь", его предыдущий фильм ужасов о гистрионно измученной женщине-протагонисте.10