Постижение военного искусства

Я познакомился с этим указателем в книге, которую получил курсант из библиотеки красных курсов. Книга эта, несмотря на свою безграмотность, весьма любопытна. Это — “Война ... ради чего” Джорджа Киркпатрика. Автор ее — социалистический рабочий Соединенных Штатов, агитирующий за то, чтобы американские рабочие не поддавались на удочку вербовщика правительственной армии. С этой целью, на протяжении 383 страниц, он расписывает ужасы войны; хотя автору местами мешает незнакомство с военным делом, — у него пушки при выстреле откатываются с лошадьми, а колючая проволока заграждений, при подходе к ним, взвивается и закручивается вокруг солдатских тел, — но язык его, его способ выражения таков, что на темного читателя произведет несомненно сильное впечатление. Из книги читатель узнает, что если раньше на полях сражений убивали четвертую часть солдат, то теперь, вследствие усовершенствования техники, каждый солдат имеет 2000 шансов быть убитым и ни одного — остаться живым; что современные раны ужасны: вывороченные внутренности, вырванные глаза, 40 пуль от пулемета в одном теле и т.д.; что помимо шансов быть убитым имеется много оснований рассчитывать на смерть от заразных болезней, которые косят армию на походе, и что во всяком случае солдат обречен на гниение от венерической болезни. Начальство всегда обсчитывает и не докармливает солдата, торгует на сторону хорошим мясом, а солдату дает мясные консервы, лежавшие несколько лет на складе (?!). Вожди солдата — политические деятели и генералы, толкающие его на войну, сидят в тылу, пользуясь всем комфортом, и никогда сами не подставляют своего высокоценного лба под выстрелы... и т.д., и т.д., — сплошная проповедь дезертирства на 383 страницах. Автор рассматривает под одним углом зрения и империалистические войны, и войну за нераздельность союза американских штатов (1861-65 гг.), которую он называет гражданской войной; всякая война вообще для автора есть надувательство рабочих и крестьянских масс, и ни автор, ни переводчик, ни издатель не присовокупили ни одной строчки примечания, что рассуждения автора неприменимы к нашим русским, советским условиям, к нашей гражданской войне. На 383 страницах раздается самый сильный и яркий призыв ко всем шкурническим интересам, которые сидят в человеке, и этим снадобьем заражают мозги будущих красных командиров и всего русского народа.

Типичная эмблема на обложке — рабочий, ломающий о колено меч.

Подумали ли переводчики и издатели хотя бы о том, что такая эмблема впору для страны, где рабочие — рабы и является изменой рабочему делу в стране, где рабочие захватили оружие?

Когда говорят о различных системах строительства вооруженных сил, мне прежде всего приходит в голову вопрос об отношении к вопросам милитаризма. И чем шире будет вести свою антимилитаристическую проповедь государственное издательство, тем безусловнее придется замыкать наше военное строительство в рамки постоянной армии. И может быть первым шагом и милиционной армии будет введение в коллегию государственного издательства полноправного члена — военспеца, который бы положил свой запрет на издание, на народный счет, книг, явно ведущих к развалу создаваемой с таким трудом военной силы, — или снабдил их соответственными разъяснениями и примечаниями. Пока же допризывной подготовке приходится плыть против течения — антимилитаристического течения; и злейшие враги постоянной армии, антимилитаристы, являются ее вернейшей опорой, развивая в народе необходимые для перехода к другим формам предпосылки.

Вестник милиционной армии. 1921. № 2 (23). С.15-17.

Вопрос о генеральном штабе

 Моя задача осветить вам, товарищи, задачи академии генерального штаба, которые тесно связаны с задачами генерального штаба. В ряду специалистов по этому поводу существуют большие противоречия. Поэтому я позволю себе коснуться вопроса в корне.

Откуда взялся генеральный штаб? Он только существует одно последнее столетие. Раньше генерального штаба не было. Какие же условия за это последнее столетие вынудили к жизни во всех армиях генеральный штаб? Дело в том, что раньше, до XIX века, люди воевали и дедовским оружием, и дедовскими приемами. Военное дело было в некоторой степени постоянным. В XIX же веке произошел в этом отношении полный переворот.