Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

Однако общее положение поменялось с приездом в империю шведского короля Карла. Шафиров много общался с великим визирем по поводу выдачи Карла своему государю, но ничего вразумительного от визиря так и не добился. Складывалось такое впечатление, что вся политика Силахдара по отношению к Швеции в лице Карла носила двойственный характер: с одной стороны – реальный союзник, а с другой – ненужная обуза, да еще к тому же постоянно нарушающая законы гостеприимства.

Как знал русский посол, с одной стороны, визирь обещал шведскому королю помощь, направлял тому подарки, заверял в своем расположении, а с другой – Али-паша не хотел вступать в войну с Россией, чего так настойчиво домогался шведский монарх. Вся османская верхушка раскололась на группы, придерживающиеся совершенно разных позиций, Али-паша возглавлял сторонников мирной политики империи, при этом с каждым днем нападки на него со стороны сторонников войны с Россией становились все чаще и чаще.

Ослепленные своей великой историей, нынешние воиныосманы оказались недальновидными в плане оценки реальной силы. Ведь, по сути, империя за последние полсотни лет растеряла большую часть своего могущества. Сейчас Османская империя находится в тяжелом экономическом и военном положении, это видел Шафиров, это видели другие послы, как, впрочем, это видел и сам Али-паша, чувствующий, как постепенно расшатывается основа его власти – доверие султана. Но кто виноват, что Силахдар просто не желает рисковать, подвергая опасности всю империю из-за прихоти кучки горланящих сановников, спешащих нажиться на крови и смерти своих же соотечественников.

Заиметь такого подданного, как нынешний визирь, не зазорно любому христианскому государю. Однако было видно, что, даже зная о скорой смерти от рук палачей, Али-паша не бросит свое дело, встретив с гордо поднятой головой надвигающуюся на него опасность. Глупо и красиво так относиться к собственной жизни, но, с другой стороны, разве не такие люди должны стоять у кормила власти? Чтобы нести ответственность, необходимо понимать, что за свои ошибки ты неминуемо будешь наказан, тогда и поступки твои всякий раз будут взвешены и перепроверены.

В дверь посла тихо постучали. Он поднял голову, увидел молоденькую служанку-гречанку, купленную послом совсем недавно на одном из рынков столицы империи. В руках у нее был поднос, на котором стояли кубок с прохладным вином, блюдо с какой-то запеченной рыбешкой, легкий десерт из сладостей и небольшая ваза фруктов.

– Поставь на стол, девочка, – махнул посол рукой на небольшой столик, откидываясь на спинку кресла и вспоминая доклад одного из своих верных доносчиков, доставшегося ему «в наследство» от Петра Толстого.

Потеряв под Полтавой армию вместе со славой непобедимого полководца, Карл со свитой в несколько десятков человек и предателем Мазепой достиг турецкой крепости Бендеры. Здесь он нашел приют в маленькой деревушке Варнице, охраняемый отрядом янычар. И теперь все усилия шведского короля были направлены на то, чтобы вовлечь приютившую его Османскую империю в войну с Россией.

Интриги шведского короля при дворе султана встретили поддержку со стороны поляков, сторонников низвергнутого с престола Речи Посполитой Станислава Лещинского, а также со стороны посла Франции.

– Что же делать дальше-то? Ведь таким ходом, может статься, война будет, а она ой как не нужна нам сейчас, совсем не нужна…

Вечерело. Кубок вина, принесенный молоденькой девушкой, так и остался стоять на столике, а невысокий пухленький человек с затаенной тревогой в глазах всматривался в синие просторы Черного моря, раскинувшегося далеко за горизонт.

Глава 1

22 декабря 1709 года от Р. Х.

Москва

Солнце недавно село за горизонт, однако улицы Первопрестольной освещены были так, что, казалось, стоял день. Сотни факелов в руках молодых воинов давали достаточно света для того, чтобы от них нельзя было укрыться.

В столице жизнь кипела, бурлила. Всколыхнувшее весь город покушение на государя и наследника пробудило от спячки полицейских. Они словно гончие врывались в дома, выискивая бомбистов, порой вытаскивая из постелей обычных мужиков просто за то, что в их избе лежал старый дедовский бердыш или вовсе древняя пищаль, оставшаяся со стародавних времен. В то же самое время гвардейцы, во главе с обер– и унтер-офицерами, кружили по московским улочкам, дотошно всматриваясь в лица прохожих и арестовывая каждого бродягу. Нападение на царя было плевком на честь и мундиры всех присутствующих на месте взрыва: слишком дерзко, грязно это было! Прощать такое нельзя ни в коем случае!

Сразу же после взрыва бомбы под копытами лошадей царя и цесаревича витязи во главе с Прохором, вовремя сообразившим, что к чему, заняли круговую оборону возле раненых, лежащих без сознания царственных особ. Но больше ничего не произошло, в толпе вокруг слышался только истерический визг почтенных матрон. Беспорядочная беготня только раздражала, не принося никаких результатов.