Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

– Что ж, тогда пускай твой полк идет позади колонны (заслужили молодцы!), перед артиллерией Преображенского полка с телегами боеприпасов! – довольно сказал государь. – Да и ты, как наследник, со мной рядом поедешь.

– Батюшка, а может, мне остаться здесь или вовсе сзади плестись? Пускай недруги наши уверятся, что в опале я у тебя, тогда и подлости ко мне меньше будет, да и настраивать тебя против меня никто не будет, – озвучил я только что появившуюся мысль.

– Как же так?! Какие недруги у тебя, Алешка?! Ты мой наследник, и речи не может быть, чтобы ты отдельно от меня был, тем более что заслужил ты это, пускай не сам, но действиями своих витязей точно. Так что поедешь рядом со мной!

Больше ничего не говоря, царь быстро вышел из палатки, оставив меня одного. Разозлился он, батюшка мой…

Через пару минут вошел Прохор в сопровождении Юли, чуть позади них возле входа маячила пятерка охраны. Они не спрашивали, о чем мы беседовали с государем. Прохор – в силу своей дисциплины, а она – из-за своей скромности. Да и не дело, когда девушка начинает лезть не в свои дела! У меня ведь примеров масса в голове, как в этой эпохе, так и в будущих, которых, я надеюсь, не будет.

– Все хорошо, государь приказал мне ехать рядом с ним при въезде в город – удостоил чести, так сказать. А витязям отвел задние ряды, как особо «отличившимся». Идиотизм! Зачем же он так? Ведь мой полк показал себя с наилучшей стороны…

– Мы все твои, Старший брат, что бы ни случилось, – негромко сказал полковник, глядя мне в глаза. – А об уроне нашей чести не беспокойся, главное, что ты знаешь о нас и знаешь, что мы не подвели тебя, а остальное не так уж и важно.

– Спасибо, Прохор! Действительно, спасибо. Но сейчас получается, что государь и впрямь оказал нам честь, раз специально перевел вас сюда, да еще к тому же выделил из общей массы войск, пускай даже и поставив в конце, перед орудиями. Или я чего-то не понимаю?

Лекарка молча сидела в кресле, разглядывая один из чистых кубков, стоящих на небольшом полевом столике. Прохор, отдав честь, развернулся и вышел из палатки, оставляя меня наедине с лекаркой, в одно мгновение ставшей боярыней. Впрочем, порода в ней действительно имеется, а раз так, то и солгал я всего лишь малость.

– Не ехал бы ты, милый, с государем, – вдруг сказала она.

– С чего это вдруг, золотце? – Прижимаю ее голову к себе, мягко проводя рукой по волосам. – Да и царь-батюшка строго-настрого наказал мне ехать по левую руку от него.

– Чувство у меня нехорошее, будто плохое что-то случиться должно, – повернувшись, с тоской поглядела она на меня. – Христом Богом молю, останься здесь со мной, не уезжай туда!

– Глупость говоришь! Приказ государев надо выполнить, а не хитрить и увиливать, тем более от моего батюшки!

Юля, не в силах противостоять мне, спрятала лицо в ладони и тихо заплакала. Не выдержав, я наклонился к ней, встал на колени, пытаясь убрать с ее лица руки. Но это не удалось сделать, слишком плотно она прижимала их к лицу. А применять силу еще большую я не хочу: могу ведь ненароком и больно ей сделать.

– Успокойся, милая, что же ты так печалишься из-за какой-то поездки? Вон в Европу-то я съездил, и ничего, все хорошо же было, – с улыбкой объясняю я своей спасительнице.

– Тогда у меня на душе тоскливо было, а сейчас боязно мне, милый, очень боязно, и чувство такое, словно на верную смерть тебя отпускаю, – сквозь слезы говорит она.

– Прекрати, ехать мне надо все равно, но ехать, видя тебя в таком состоянии, не только больно, но и неприятно, ведь ты моя любимая, и виноват в твоих слезах, получается, я один, – попытался образумить я девушку, но она только сильней зарыдала. – Руслан, Василий!

На мой зов тут же появились двое гвардейцев. Вытянувшись, они смотрели только перед собой, не оглядываясь по сторонам.

– Прошу вас побыть рядом с боярыней, пока я не вернусь, и никуда ее одну не отпускать, гм, кроме всем известного места, да и следить за ней, как за бесценным сокровищем. А где капитан Нарушкин? – интересуюсь я у гвардейцев.

– С нашими занимается, в новом облачении, – ответил Руслан.

Действительно, в новом облачении прежней ловкости и прыти от своих подчиненных Миша не скоро добьется: кирасы со шлемами-шишаками требуют определенной сноровки. Ладно, пускай привыкают, все же перевооружение только недавно было, недели не прошло. А все почему? Да потому что никто из совета даже не подумал о том, что гвардейцы важны так же, как и безопасники, потому что охраняют царевича и, по сути, в случае опасности являются живым щитом. Об этом тоже стоит подумать, а то мысли какие-то нехорошие в голову лезут. Блин, так и параноиком стать можно. Неужели у всех правителей такие мысли в голове колобродят?!