Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II

Тем не менее все три фактора — императрица, война и колониальная политика — были для князя тесно переплетены. Кризис освоения юга, который наступил с началом второй турецкой войны, немного омрачил сложившиеся отличные отношения с Екатериной, так как императрица все внимание уделяла исключительно армии и войне. Так как Потемкин зависел в любом отношении и по собственному убеждению от милости императрицы, то он испытывал глубокую внутреннюю драму. Потемкин, будучи сильной личностью на волне успеха, пребывал в волнении, когда для него началась отрицательная полоса. К тому же присоединилось обиженное тщеславие, и все вместе представляло угрозу для колонизации, войны и в конечном счете милости императрицы. Это была бризантная игра за власть, милость и успех.

Простым объяснением было то, что из-за войны Потемкин потерял почти бесспорную независимость своего вице-королевства в Южной России, и война вынудила его заниматься кропотливой повседневной работой, связанной с военными действиями. Он пытался уйти — вероятно, как следствие и возрастающих физических недугов — в иногда склоняющуюся к мистицизму религиозность. Тем не менее у него оставалась вера в Екатерину, славу России и военную цель.

Екатерина чутко относилась к психическим проблемам Григория Потемкина и направляла их в нужные для нее русла. Она писала ему в июле 1789 года, «что враги России и мои равномерно и тебе ищут делать досады — сему дивиться нечего, ибо ты им опаснее всех по своим качествам и моей к тебе доверенности». Месяцем раньше она писала: «С одной стороны, полагаюсь на милость Божию, а в прочем уповаю, что ты не пропустишь ничего того, что делать возможно для разрушения вражеских затей». Она поощряла его на еще более крупные достижения.

Душевное состояние Потемкина в то время характеризует его письмо, которое он направил Екатерине в январе 1788 года [99]: «Болезни, дороговизны и множество препятствий заботят нас, и столь совершенное оскудение в хлебе, что и в Петербурге, как изволили писать, недужных много. В сем случае, что Вам делать?

Терпеть и надеяться несумненно на Бога. Христос Вам поможет, Он пошлет конец напастям. Пройдите Вашу жизнь, увидите, сколько неожиданных от Него благ по несчастию Вам приходило. Были обстоятельствы, где способы казались пересечены. Тут вдруг выходила удача. Положите на Него всю надежду и верьте, что Он непреложен… Людям нельзя испытывать, для чего попускает Бог скорби. Но знать надобно то, что в таких случаях к Нему должно обращаться. Вы знаете меня, что во мне сие не суеверие производит».

Такие раздумья и мистическое признание решительного и активного человека дела Потемкина вызывают удивление, даже при том, что фаворит Екатерины II всю свою жизнь оставался религиозным и верующим человеком. Кроме того, после 1787 года Григорий Потемкин должен был заниматься военными проблемами в такой мере, что у него просто не было физической возможности для мистических абстракций. Если бы не было определенного кризиса идеи! Как раз этот кризис идеи и представляет случай отойти от представления колониальной политики и бросать взгляд на военное мышление и действия Потемкина во время второй турецкой войны.

Одной из наиболее живучих легенд о Потемкине является та, что он якобы являлся инициатором «Греческого проекта» и довел Россию до войны с Турцией. Он якобы «навязал» эту войну императрице. Не требуется доказательств, что колониальная и государственная политика Потемкина гармонировала с принципиальными желаниями императрицы, в том числе и по отношению к Турции. Взгляды императрицы и князя относительно рисков новой войны с Турцией совпадали. Александр Безбородко озаглавил «Греческий проект»: «Реставрация Старого Греческого государства для великого князя Константина».

Потемкина не ждал королевский трон в буферном государстве на Балканах. Все слухи, связанные с этим, кажутся сильно преувеличенными. Потемкин остается самым лучшим защитником Екатерины, экспансивной политики во славу России и императрицы. Поэтому уже при жизни он добился заслуженной славы. Самые незначительные действия вопреки воле императрицы — в стратегическом или тактическом отношениях — стоили бы ему власти, влияния и его исключительного положения.

Заселение Новороссии и реформа армии составили на многие годы две стороны одной медали. Если бы эта медаль имела третью сторону, она была бы посвящена турецкой войне, на которую с 1774 года была нацелена имперская политика. Рука Потемкина прослеживалась в политическом контуре первой турецкой войны, в союзе с Австрией в 1782 году, аннексии Крыма в 1783 году, вплоть до поездки Екатерины летом 1787 года и в следующей — второй — турецкой войне. Даже объявление войны Турцией в 1787 году и последовавшее затем провозглашение Австрии как русского союзника явилось подтверждением политики Екатерины, Потемкина и их политических друзей.