Потерянный рай

— Девчонка не продаётся! — хмуро отрезал Боло, отсчитывая треугольные металлические пластинки, которые использовались в качестве мелких денег. Отсчитав, пять монет за каждого пассажира, первым ступил на шаткую конструкцию. Дёрнув за собой цепь с пленниками, Солара возмущённо засопела, когда паромщик хлопнул её по ягодицам, когда она проходила мимо него.

— Перестань лапать мой товар! — тут же взвился карлик. — Ещё так сделаешь, и клянусь Ньярлототепом, я отрежу тебе яйца, и ты будешь носить их в своих ушах вместо серёг!

Дымок с гнусной ухмылкой пыхнул в лицо побагровевшего Сула дымом, взошёл на борт, пропустив вперёд Каланчу. Предсказательница с момента первой встречи детей с работорговцами ещё ни разу не проронила, ни единого слова. Кутаясь в плащ с глухим капюшоном, она старалась держаться в стороне от своих подельников. Этой ночью она выкрала у Боло ключ от ошейников и теперь выжидала момент, чтобы освободить пленников, пока двухголовый карлик не заметил пропажу. Ей и раньше приходилось участвовать в разных сомнительных авантюрах Боло, но на этот раз он совершил большую глупость. Их покровителем был сам Азазот, и он придёт в бешенство, узнав о похищении детей. А с этим существом шутки плохи. Это подтвердит любой, кто видел, как он мстит Отступникам за предательство.

Ловя на себе похотливые взгляды паромщика, Солара плотнее прижалась к Стиму. Она с превеликим восторгом отдала бы душу, чтобы стало возможно отмотать время назад к тому моменту, когда этот негодник уговорил её отправиться в путь. Она ведь знала, что ничем хорошим это не закончится. Какая же она идиотка, что поддалась на уговоры! Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что как только их продадут с аукциона в Рабале, всё будет закончено. Они навсегда исчезнут. Хуже всего, что остальные работорговцы внимательно следят за каждым движением, не давая ни единого шанса на побег. Остаётся только ждать и верить в чудо.

Но как оно часто и бывает, судьба послала им счастливый случай в лице паромщика Сула. Очарованный красотой и грацией Солары, он не оставлял попыток сойтись в цене с Боло, но тот упрямо стоял на своём, чем изрядно раздражал его. Они так громко кричали друг на друга и спорили, что даже на других паромах на них стали обращать внимание.

— В последний раз предлагаю триста сорок или клянусь, я заберу её силой, а твои сизые потроха скормлю молохам, проклятый вымогатель! — орал Сул махай булавой.

— Ты меня за дурака принимаешь? Я не собираюсь уступать девчонку меньше чем за пятьсот! Свои триста сорок можешь оставить себе на похороны, когда мои зубы перегрызут тебе глотку прежде, чем ты увидишь мои потроха!

С рёвом швырнув в Боло стальную кружку, Сул направился к нему с недвусмысленным желанием убить, но был вынужден застыть на месте. Дымок держал его на мушке пистолета.

— Полегче с угрозами, одноглазый хренодой! — предупредил Дымок. — Намёков не понимаешь? Девчонка не продаётся! Не вынуждай меня проделать в тебе дыру, что бы доказать очевидное.

— Вот значит как, — зло улыбнулся Сул, опуская булаву. — Для вас выгода дороже старой дружбы. Очень жаль это слышать. Плевать, девчонка не заслуживает нашей ссоры. Предлагаю забыть разногласия за кружечкой пива из лучшей в округе плесени. Разумеется, за мой счёт.

— Не откажусь. — Боло спрятал клинок в ножны и неожиданно гулко расхохотался обеими головами. — На минуту мне показалось, что ты и вправду решил увидеть мои потроха!

— Не обижайся, — примирительно сказал Сул. — Я слишком долго не бывал в красных кварталах порока, вот и воспылал похотью к обычной рабыне. По прибытию в Рабал, первым делом отправлюсь в лучший притон для снятия напряжения…

— Совсем другой разговор! Если хочешь, могу продать тебе мальчишку.

— Нет, не нужно, — отмахнулся паромщик, оглядев Стима с головы до ног. — Слишком тощий и выглядит как-то болезненно. Такой у меня не протянет и недели, а для утех я предпочитаю блудниц… можно конечно его перепродать, да уж больно хлопотное это дело.

— Ну, дело твоё. А девчонку задёшево и не надейся заполучить. Она ещё девственница.

При последних словах в глазах Сула зажёгся недобрый огонёк скрытого торжества.