Потерянный рай

– Не суди так строго! У страха глаза велики. Тем более это ее первый бой. – Ярославцев подключил Капустина к аппарату экстренной терапии и, сняв показания с приборов, кратко отдал Веселовой необходимые распоряжения, громко проговаривая каждое слово: – Изъяслав очнется минут через сорок. Он придумает способ довести флай до базы. Сбросишь меня и Булгакову возле вашей «Трахомы».

– Нет, командир! – Ольга замотала головой, – Вам не выбраться на второй машине.

– Делай, как я сказал. Это приказ! – он обернулся и потряс Елену за плечо. – Приготовиться к десантированию, старший лейтенант!

Та, как обиженный зверек, злобно сверкнула на обоих глазками. Но капитана это только рассмешило:

– Поберегите лучше свою ненависть для противника… А теперь. Вперед! Пошел!!!

– Есть пошел! – Елена сгруппировалась и проскользнула в люк.

Костя крепко поцеловал Веселову. Та, вдруг разревелась как девчонка, размазывая синюшными кулачками, грязь по щекам, но Ярославцев уже летел во весь дух к разведфлаю и, увы, не мог по достоинству оценить ее чувства.

– Прощай Костик! Прощай любимый! Я обязательно вернусь за тобой, чего бы мне это не стоило! – всхлипывала девушка но, повинуясь приказу, старалась как можно быстрее набрать максимальную высоту полета, надеясь за счет разреженности атмосферы и как следствие снижение силы трения, сэкономить побольше топлива.

Пока это ей удавалось. Однако Белошвейка не спешила праздновать победу, потому что сердце никогда не обманывало ее, и сейчас оно ныло в предчувствии скорой беды.

Изъяслав громко застонал и, приоткрыв глаза, вознамерился занять свое штатное место за штурвалом.

– Лежи братишка, – попыталась утихомирить его Оленька, но пилот был неумолим. Не сумев, дотянуться до рычагов он, полу хрипя, почти шепотом, потребовал:

– Доложи мне полные полетные характеристики?

Веселова вздохнула с облегчением, и начала считывать данные с приборной панели.

Капустин, по ходу, давал корректировки, намериваясь выжать из аппарата все возможное, и она быстро меняла функциональные параметры систем и режим работы двигателей.

– Ну, теперь-то доберемся! Точно доберемся! – как молитву повторяла сама себе Белошвейка.

Ярославцев поднял борт на километровую высоту, и стал описывать восьмерку над кратером, стараясь собрать с помощью разведывательной аппаратуры как можно больше сведений об этом загадочном месте.

– «Первый», ответе «Восьмому»! – эфир запульсировал взволнованным дисканте Шарлоты.

Булгакова, следившая за бортовым радаром, внезапно закричала:

– Сер нас атакуют! С трех сторон произведены пуски ракет! Все они скоростные и, по-моему, с головками самонаведения!

Константин заложил противозенитный маневр, пытаясь дезориентировать ракеты и, отстрелив имитаторы цели, стал быстро уводить флай в направлении гор.

– «Восьмой»? Почему нарушили радиомолчание? – потребовал объяснений у дежурного по связи капитан.

– У нас «чрезвычайка» сер! – заоправдывалась Шарлота. – Код единица! Предположительно метеоритный удар по куполу базы, или же прямое попадание ракеты с малым ядерным фугасом. Большие потери в личном составе! Все флаи уничтожены. Внутри сооружения сильный пожар. Настолько сильный, что плиты на космодроме кипят как куриный бульон. Снаружи общий штурм.

– Понял тебя «Восьмой». Возвращаюсь! Встречайте сто одиннадцатый. Капустин и Веселова живы. Конец связи.

Пока он вел переговоры, Елена внимательно отслеживала наземную обстановку. Все три ракеты ушли на ложные цели и поочередно взорвались.

Константин, уворачиваясь от горной цепи, плавно положил штурвал влево, возвращая корабль на обратный курс.

– Смотрите капитан! – Булгакова обеспокоено указала вниз.

По кольцу кратера, у самого дна, появилось ярко зеленое свечение. Накал светового обруча стремительно нарастал. Когда же он окрасился в темно-фиолетовый цвет то, быстро сжавшись в небольшое ядро, стартанул от поверхности и ударил точно по двигателям флая.

Мощный взрыв прогремел за спинами экипажа. Бронеперегородка со скрежетом и треском, вздувшись почти до пилотских кресел, смяла десантный отсек, но выдержала напор ударной волны. Аппарат полностью потерял управление, вспыхнул как свеча, и понесся в направлении одной из ближайших горных вершин.

Костя, не теряя хладнокровия, сразу же переключился на ручное управление, и сумел выдвинуть уцелевшие боковые стабилизаторы, надеясь перевести беспорядочное падение машины в мало-мальски управляемое планирование.

Про катапультирование можно было забыть! От взрыва корпус сильно деформировало и все люки вместе с бронефонарем переклинило намертво.

Ярославцев с трудом отвернул от стремительно приближающейся вершины и, несколькими энергичными маневрами значительно погасив скорость снижения, умудрился перейти в некое подобие глубокого пикирования.

Языки пламени неотвратимо расползались и жадно пожирали наружную обшивку машины, которая, сгорая, превратила флай в огненную комету.