Потерянный рай

— Да нет, мой капитан! — нервно возразил ему Власов. — Три года назад я уже имел неосторожность сделать небольшой доклад по этой теме на симпозиуме военных реаниматоров. Так, себе — пробный шар, несколько ни чем не подкрепленных наметок, без демонстрации расчетов и аппаратуры. Знаете, где я после этого оказался? В сумасшедшем доме! Слава Богу, хватило сообразительности больше не настаивать на своем, и очень реалистично симулировать легкую степень шизофрении. Ляпни я тогда еще, что ни будь в том, же духе, точно пустили бы в расход. А так удалось отделаться легким испугом, и прокосить пот дурачка. Правда, и после психушки меня не сразу оставили в покое. Хоть я и сидел два года безвылазно дома, все равно замечал за собой постоянную слежку. А иногда эти бдительные господа даже позволяли нагрянуть с обыском, под каким ни будь «Очень существенным предлогом». Но я вел себя паинькой, да и все отчетные материалы и оборудование успел заранее спрятать в надежном месте. А чтобы окончательно отвести от себя подозрения ушел в многомесячный запой. В общем, деградировал в глазах общественности, насколько это было возможно… Когда интерес к моей персоне со стороны спецслужб наконец-то ослаб, я «вышел из штопора», записался для правдивости на курсы реабилитации анонимных алкоголиков и подал заявку в ваш отряд.

— Но почему вы решили пойти именно в Армию? — продолжил задавать вопросы Ярославцев. Рассказ врача настолько зацепил его, что он вторично взял в руки «Стечкин» и стал задумчиво протирать его чистой ветошью.

— На «гражданке» я не смог бы закончить свои исследования. Там жесточайший контроль со стороны всевозможных надзорных органов. А здесь, где пахнет порохом и льется кровь, немного свободнее, да и полностью отсутствует проблема с поиском подопытного материала. К тому же и риск нарваться на стукача, практически сведен к минимуму. Сер! Я считаю, что нам пора перейти от слов к делу. Вы хотите вернуть Бухарина?

— Глупый вопрос. Конечно же, хочу!

— Тогда убедительно прошу вас не вкладывать меня вышестоящему начальству, предоставлять мне всех тяжело и смертельно раненых, а так же отвести укромное местечко под лабораторию, и обеспечить режим строжайшей секретности для моих исследований.

— А если я вас все-таки вложу? — Костя крутанул на пальце пистолет и спрятал его в ящик стола.

— В этом случаи, я просто убью вас! — Вадим Леонидович выразил свою угрозу настолько убедительно, что Ярославцев не посмел усомниться.

— М-да, — капитан забарабанил пальцами по столу, — то есть вы хотите, чтобы я взвалил всю ответственность за ваши художества на себя? Весьма «заманчивое» предложение… Вот только с моей стороны это будет выглядеть очень рискованно и безрассудно.

— Мы поровну разделим ответственность, а кто не рискует, тот ничего не добивается. Вы только представьте на миг, чтобы с вами произошло, не рискни я несколько часов назад? Наверняка ваш прах уже бы поковали в урну, а мне пришлось бы обсуждать эту проблему, с кем-то другим.

— Я очень признателен вам за вашу смелость майор и прекрасно понимаю, что именно вы спасли мою жизнь.

— Нет сер! — раздраженно возразил Власов. — Вы сейчас рискуете только своей карьерой. Я же многим больше! Трое моих коллег были арестованы и казнены Службой Генного контроля только за то, что заинтересовались моими исследованиями. Но, не смотря на страх за свою собственную жизнь, я встал сегодня возле операционного стола, и вырвал вас из лап «Костлявой». Наберитесь мужества и принимайте решение! Если трусите, наш разговор окончен!

— Майор! Я не боюсь потерять должность! Но за время службы в наших славных Вооруженных Силах меня уже столько раз пытались подвести под монастырь, что поневоле научили шарахаться от каждого куста и бояться собственной тени. Где гарантия, что вы не агент той же Службы Генного контроля, а чудесное воскрешение не очередное ноу-хау наших оборонщиков? Вы сидите, и пытаетесь «слепить мне горбатого»! Знавал я парней, которые и за меньшую оплошность попадали на каторгу.

— Глупо капитан! Надо быть выжившим из ума кретином, чтобы отправить меня сюда, за тысячи мегапарсек, для проверки на вшивость какого-то дубоголового начальника всеми забытой экспедиции.

— Позвольте сер! — тихо как удав зашипел Ярославцев. — Я, кажется, вас не оскорблял.

— Прошу прощения мой капитан! — так же тихо ответил Власов, понимая, что перебрал в выражениях. — Хотите, верти, хотите, нет, но я работаю исключительно в собственных интересах. Желаете доказательств? — он выложил на стол маленький кубик. Пискнув, тот материализовал объемное изображение молодой, голубоволосой женщины и двух мальчиков-близнецов. — Это — моя семья.

— Ну и что? — не понял Ярославцев. — Я рад за вас Вадим Леонидович. У вас прекрасная супруга и замечательные сыновья.