Потерять и обрести

Сын Миранды Данхем родился, спу стя шесть минут после полуночи 13 апреля 1813 года. Подсчеты молодой мамы и доктора сходились на том, что ребенок появился на свет на две с половиной недели раньше положенного срока. Но младенец был здоровым, живым и веселым. Лондонский бальный сезон тогда был в самом разгаре, а сохранявшаяся мода на широкие платья с завышенной талией позволяла Миранде появляться в обществе чуть ли ни до самого дня родов. Но доктор, не одобрявший такую активность, именно ее считал причиной преждевременных родов.

– Глупости! – отрезала Миранда, услышав такое заключение. – Мы с моим малышом в отличной форме, а это важнее ваших расчетов!

Доктору оставалось лишь покачать головой и направиться к другой своей пациентке. А вот молодая леди Суинфорд с большим вниманием относилась к советам доктора. Хотя родить ей предстояло в конце июня, леди Аманда приняла решение отказаться от светских мероприятий с марта, что вполне соответствовало рекомендациям медицинской науки. Однако сейчас обе сестры хихикали над замечаниями доктора и, к ужасу специально обученной няни, периодически распеленывали младенца и любовались им. Они с любопытством разглядывали крошечные ножки, ручки и волосики, которые явно обещали стать темными и густыми, а также совсем маленькие пальчики, на которых уже имелись ноготки, и миниатюрные гениталии. То, что у этого крошечного существа все было, как у взрослого человека, почему-то вызывало у них особый восторг и умиление.

– Как ты собираешься его назвать? – спросила Аманда, когда ее племяннику исполнилась неделя.

– Если ты не против, я хотела бы назвать его в честь папы, – ответила Миранда.

– Бог мой, с чего это я должна быть против? Ведь Томас – это наследственное имя Данхемов. А мы с Адрианом решили, что если родится мальчик, то назовем его Эдвардом. А если девочка – Клариссой. Но как Джаред относится к твоему решению?

– Джаред?.. Ах, да! Конечно, он согласен. Малыш будет Томасом. Хочу попросить Адриана стать его крестным отцом. А старший брат Джареда пусть будет вторым крестным. К сожалению, Джонатан сейчас не может приехать из Америки… А ты согласна стать крестной мамой Томаса?

– С великой радостью, дорогая! А ты будешь крестной моего малютки?

– Конечно, Манди! – весело воскликнула Миранда.

Томас Джонатан Адриан Данхем был крещен в середине мая в небольшой церкви одной из деревушек, входивших в поместье Суинфорд-Холл. Что же касается Джареда, то о нем лорд Палмерстон пока что ничего не сообщал. Более того, на светских мероприятиях, когда присутствовали и он, и Миранда, военный министр старательно избегал общения с ней. А попросить его любовницу леди Коупер разузнать что-либо Миранда тоже не могла, поскольку считалось, что о своих секретных делах лорд Палмерстон с ней не говорил, скорее всего так и было. Такое положение ужасно угнетало Миранду, ведь Джаред даже не подозревал о существовании малыша. Да-да, он ничего не знал, а она родила ему сильного и красивого сына! Конечно же, она постоянно думала о Джареде, и ее воображение, подпитываемое нервозностью, рисовало самые ужасные картины. Миранда прекрасно знала, что ее муж до свадьбы был отнюдь не затворником. Так разве не логично было бы предположить, что сейчас, вдали от нее, он завел себе любовницу? И временами она живо представляла обнаженного Джареда, лежащего на какой-то женщине. В такие минуты ее обуревал бессильный гнев, который затем выплескивался рыданиями. Другая пользовалась тем, что по праву принадлежало ей, Миранде! «А может, этого вовсе нет?» – иногда думала она. И тогда Миранда начинала плакать из-за того, что сомневалась в своем муже, а затем от злости на него, ведь он оказался больше патриотом, чем семьянином.

Если бы ее мысли мог слышать Джаред, они несомненно обрадовали бы его и скрасили его скучную жизнь. Перед Новым годом он был объявлен гостем царя, в результате чего получил новое место жительства – двухкомнатные апартаменты на территории Петропавловской крепости. Официально перемещение в крепость было представлено как знак особой заботы о его безопасности. Однако покидать свое новое жилище ему не разрешалось, не говоря уж об отъезде из России. Де-факто Джаред оказался в положении узника, и это ужасно раздражало его. Мысли о сближении с какой бы то ни было женщиной ему в этой ситуации даже не приходили в голову. Единственной женщиной, о которой Джаред постоянно вспоминал, была Миранда. Именно он сделал ее настоящей женщиной, именно его любовь дала ей уверенность в собственных силах. Но было совершенно ясно, что такой женщиной, обладавшей умом, и красотой, восхищался не только он…