Потомок Богов: Новый путь

Я покинул гвардейцев как можно быстрее. Мне совсем не понравилось их отношение, тем боле, что я был ни в чём не виноват. После я отправился сразу же к близкому другу отца – Эделсею Камиту Протусу. Они учились с моим отцом вместе, очень давно. Бабушка связалась со мной в полёте и сказала, что он поможет мне и сможет приютить на первое время, пока я не устроюсь.

Эделсей был чиновником средней руки. Но достаточно важным для этой части галактики. Империя была представлена здесь не так сильно, как на других планетах, поэтому все её представители весьма ценились. Но скорее всего из-за того, что искать им замену было весьма сложно и неудобно. Да и мало кто хотел отправляться на Рейну, зная об отношении здесь к империи. Но Эделсей уже многие годы служил на этой планете и смог, на удивление, прижиться и даже завоевать авторитет среди местных жителей. Он считался весьма порядочным человеком, кропотливым во всём и относился к людям с большим уважением и заботой, по мере возможности. Такие качества редкость для чиновников империи, возможно именно из-за этого его не продвигали дальше по службе. Он был женат, и у него было две дочери. Старшая – Кара, семнадцатилетняя девушка, миловидная, даже красивая, но весьма высокомерная. Младшая – Тира, ей было тринадцать, и она была полной противоположностью своей старшей сестры.

Встретили меня хорошо. Меня ждали. Вся семья была в сборе и готовилась к обеду. Эделсей пригласил меня за стол, он указал на место рядом со своей женой, миловидной женщиной, на вид, лет тридцати пяти или около того. Как сейчас помню, она была одета в лёгкое платье, преимущественно в синих и белых тонах. Оно сидело на ней весьма не дурно и подходило к её фигуре. Чёрные волосы ниспадали на обнажённые плечи и частично закрывали их. Дочери были одеты под стать матери, но по глазам было видно, что им не очень-то нравиться это. Тогда молодёжь предпочитала совсем другую одежду.

Я сел рядом с женой Протуса. Бела Терион Протус – так её звали. Стол, который плавно парил над полом, под стать стульям, был переполнен разного рода яствами. Я не ожидал такого тёплого приёма, но мне было приятно. Обед прошёл молча, разговоры во время еды считались дурным тоном, поэтому все уткнулись в свои тарелки и нещадно истребляли пищу. После, во время десерта, Эделсей нарушил молчание:

– Ортофей, ты немного опоздал, что произошло?

– Господин…

– Можешь звать меня дядя, – перебил меня Эделсей, – мы с твоим отцом были как братья, и я сам нянчил тебя, когда ты был совсем маленьким, ну и капризным же ты был малышом. Впрочем, сейчас не об этом. Итак, что произошло?

Я рассказал дяде историю моего прибытия на Рейну. За время моего рассказа он несколько раз нахмурился, особенно когда я упомянул происшествие на площади и имя Шейд.

– Что это было? – спросил я у Эделсея.

– Нечто мерзкое и поганое, – ответил он мне.

– Ты должен понять, Ортофей, – продолжил Эделсей поучительным тоном, – людям свойственно ошибаться. Не все хотят быть частью империи, а здесь, на Рейне, где власть императора особенно хрупка, подобные люди появляются чаще и стараются донести свою позицию, иногда такими варварскими методами, как ты видел на той площади сегодня. Глупцы, изменники, подобными действиями они приносят вред только мирным жителям и никому более. Они думают, что могут этими действиями разрушить мир в нашей галактике, как я уже сказал – глупцы.

– А разве люди не вправе выбирать, как и в каком мире им жить? Разве не этого всегда добивались? Жить вместе, иметь возможность выбирать своё будущее, учиться, работать, быть свободными в своём выборе?

– Вот именно, – подхватил мои слова Эделсей. – Вот именно, сынок. Люди вольны выбирать, что им делать, во что верить, как жить – всё это они могут делать и делают независимо от того, в какой части галактики они находятся. Но мы не зря объединились в империю, не зря потрачено столько сил на её создание, пролито столько пота и крови, как простых людей, так и тех, кто находится у власти. Вместе мы сила, в единстве нам нипочём никакая угроза. Империя существует тысячи лет, скажи – сколько войн ты помнишь, сколько невинных людей погибло от геноцида или рабства, или может быт от рук разбойников и бандитов? Сколько?

– Не знаю, дядя. А сколько?