Потомок Микеланджело

И тут Мале сделал новую ошибку. Оставив Рато и двух солдат в прихожей, он вошел в кабинет Дузе в сопровождении одного капитана Стеновера, причем капитан остался у самой двери. Таким образом, заговорщик оказался один против двух врагов; правда, в тот момент он еще не знал, что оба — враги.

Обращаясь к Дузе, он резко сказал:

— Из документа вы знаете, что Сенат назначил вас генералом бригады. Я военный комендант Парижа и командующий первым дивизионом, ваш непосредственный начальник. Вы получили мои приказы — немедленно выполняйте их!

— Я подчиняюсь приказам законного правительства, — ответил полковник, — заверенным подписями, которые мне известны. Предъявите мне такие приказы, и я подчинюсь.

Мале почувствовал, что им овладевает растерянность. И одновременно гнев. Он мог бы отдать своим людям приказ арестовать обоих, но свои люди были за дверью, а Лаборд стоял у него за спиной, да к тому же Дузе был ему нужен, и он с упорством маньяка все еще надеялся его убедить. Сдерживая ярость, он сказал:

— Мои приказы подписаны мною. Этого вам должно быть достаточно. Я один отвечаю перед Сенатом. Если вы не подчинитесь, на вас ляжет огромная ответственность.

Дузе, не отвечая ни слова, смотрел на собеседника. В его взгляде светилась ирония.

— Я приказываю вам подчиниться! — выходя из себя, закричал Мале.

— Нет, никогда я не подчинюсь изменнику, — твердо сказал Дузе, делая знак Лаборду.

Поняв, что время переговоров окончилось, Мале опустил руку к карману. Но было поздно. Лаборд мгновенно перехватил его руку, а полковник тут же кинулся на него и впился ему в горло.

Прежде чем пораженный Стеновер успел очнуться, его генерал уже валялся на полу, с платком, засунутым в рот вместо кляпа, и с руками, скрученными за спиной; его противники были мастерами своего дела.

— Опомнитесь! — воскликнул капитан. — Вы подняли руку на уполномоченного правительства!

— Дурак, он ничего не понял, — заметил Лаборд Дузе, а затем, обращаясь к Стеноверу, сказал:

— Вы арестованы, капитан.

Рато, стоявший в прихожей, внимательно прислушивался к происходящему. Услышав последние слова и не теряя времени, он крикнул сопровождавшим его:

— Скорее вниз, ребята!

Сам припустившись первым, он бросил свой сверток в подъезде и выбежал на площадь, стремясь поскорее слиться с толпой.

Кабинет полковника наполнился жандармами.

Связанного Мале подняли и посадили на стул.

Дузе, широко распахнув окно, поднялся на подоконник и крикнул во всю силу голоса:

— Солдаты, вы стали жертвой чудовищного злодейства! Ваш император жив! Человек, попытавшийся вас одурачить, арестован. Вот он, смотрите!

Жандармы подвели связанного Мале к окну.

Наступила мгновенная тишина.

Потом раздался единодушный выкрик:

— Да здравствует император!

Было девять часов утра.

Бронзовый император с высоты Вандомской колонны бесстрастно взирал на опустевшую площадь.

Глава третья

1

Возвратясь в Женеву, Лекурб тотчас созвал филадельфов. Он подробно рассказал о свидании с Мале, о его планах и наказах.

— Так чего же ждать? — воскликнул Вийяр. — Если в Париже брат Леонид овладел командными высотами, то узнаем об этом мы не сегодня и не завтра. А почему бы не начать независимо от Парижа? Мы можем стать хозяевами положения в нашем департаменте, а то и в Пьемонте!

— Этого делать не следует, — быстро ответил Марат.

— Твоя правда, — подхватил Буонарроти. — Как это ни трудно при нашем естественном нетерпении, мы должны ждать вестей из центра. Хочется думать, брат Леонид осуществил свой смелый замысел. А если нет? Мы погибнем сами и погубим сотни людей. И главное, своими руками уничтожим то, что начинает давать первые всходы, — нашу новую организацию.

Он умолк, словно вспоминая о чем-то, а затем продолжал другим тоном:

— Братья, разное бывает в этом мире. Разные планы, разные свершения. В свое время наш общий вождь Гракх Бабеф создал план «республиканской Вандеи». Указывая на роялистскую Вандею, он предлагал нам, своим ученикам, создать подобие Вандеи, но Вандеи революционной. Я вспомнил об этом потому, что твое предложение, — он кивнул Вийяру, — чем-то напоминает «республиканскую Вандею» Бабефа: начать восстание в месте, отдаленном от столицы, и оттуда двигаться к центру… Но тогда мы все отвергли идею Бабефа, хотя Директория была слабым правительством, и это, казалось бы, давало шанс на успех. Тем более подобная идея должна быть отвергнута сейчас, когда тиран зажал в тисках всю Европу… Нет, врага поражать нужно в голову, только в голову…

2

Только в голову…

Произнося эти слова, Буонарроти не знал и не мог знать, что их движение там, в Париже, сейчас получило смертельный удар в самую голову.

Великий архонт филадельфов, неизбывный враг Наполеона, создатель необыкновенно смелого плана и бесстрашный претворитель этого плана, сейчас из-за нескольких неверных шагов был смят, раздавлен, выбит из седла.

Но, как известно, когда отрублена голова, тело еще конвульсирует.