Потому что ты любишь ненавидеть меня: 13 злодейских сказок

– Я... я сделала наше счастье возможным, – я шагнула снова, претерпевая боль. – Сделала так, что теперь мы сможем быть вместе, точно как мы хотели, как мечтали. Начиная с этого момента никто нас не разделит...

– Нет, это невозможно! – он отступил, не давая мне приблизиться, обхватил голову руками так, что пальцы утонули в начавших топорщиться волосах. – Нет, нет, нет...

– Самюэль, что...

Резкий свист породил ледяной водопад у меня на спине, а за ним последовал незнакомый мужской голос:

– А она красивая.

Я подняла взгляд и обнаружила на вершине ближайшей дюны двоих мужчин, а в руках у них – неплохой такой набор цепей.

– Но я не вижу рыбьего хвоста, – продолжил один из незнакомцев. – Где русалка, Сэм?

– Она... это... она была русалкой, я клянусь! – Самюэль отчаянно замахал руками, указывая на меня. – Я не понимаю... Это какая-то магия... Она должно быть ведьма! Возьмите ее как ведьму!

Я сделала спотыкающийся шаг назад:

– Самюэль, что происходит? Кто это?

– У нас уже есть ведьма, – подал голос второй незнакомец. – Владлена с Всевидящим Третьим Глазом.

– Но если этой девушке нужна работа, то мы можем что-нибудь придумать, – сказал первый, грязно усмехаясь. – Странствующий цирк Фискера и Хольта всегда ищет таланты. Кроме того, для нее нам не понадобится чан с морской водой.

Он сделал шаг вниз по склону дюны, и я увидела кое-что, до сего момента скрытое от моих глаз.

Гарпун.

Я пискнула, начиная понимать, что Самюэль привел сюда этих людей, что он рассказал им обо мне... Что он... Что он сделал?

– Самюэль?

– Ты! – его глаза вспыхнули, а голос сорвался на рычание. – Ты могла сделать меня богатым! Они были готовы заплатить тысячу гульденов! А сейчас ты... бесполезна! – сердитый тычок руками в сторону моих ног.

– Ну я бы так не сказал, – заявил один из мужчин. – Мы найдем ей применение. Беспокоиться не нужно.

Я услышала предательский звук осыпающегося песка и постукивающих друг о друга камешков. Но прежде чем чужак добрался до меня, я подхватила свой забытый нож и побежала в сторону моря.

Я плыла так быстро, как только могла, до того момента как мои конечности начало сводить судорогой, и я прокляла эти дурацкие человеческие ноги. Я плыла до тех пор, пока не потеряла из виду берег, и не знала, отправился ли кто в погоню за мной, Самюэль и его дружки.

Но даже если они это и сделали, то вынуждены были отступить, когда пришел шторм.

Меня зажало между крушившими все на своем пути волнами и потоками дождя, так что я решила, что умираю. Я обрадовалась гибели, думая, что она окажется менее болезненной, чем жизнь с сердцем, разорванным на клочья прямо в груди.

Я не знаю, как долго я болталась в море, таком холодном для меня теперь. Стучавшие зубы заставляли меня вздрагивать, а течения швыряли безвольное тело.

К тому времени, когда меня вышвырнуло на берег, покрытую синяками и голодную, обрывки сердца начали понемногу срастаться, образуя нечто злобное и мстительное.

* * *

Я мало что помню о тех первых днях.

Я украла одежду, что сушилась на окраине маленькой рыбацкой деревушки, а диета моя состояла из моллюсков и морских ежей, которых я находила на линии отлива, словно чайка.

Дни превращались в недели, и я становилась смелее, и иногда покидала холодное убежище на берегу, чтобы заглянуть в одну из деревень. Если люди не отгоняли меня палками и камнями, я заходила в их селения, посещала рынки и таскала там овощи всякий раз, когда могла.

Недели складывались в месяцы.

Я узнала, что такое деньги и как вымаливать круглые, тяжелые монеты, на которые можно купить все. Я выяснила, что такое хлеб, хотя масло и мармелад никогда не добирались до моего рта.

Я наблюдала за другими женщинами, и научилась причесывать и заплетать волосы.

Месяцы превращались в годы.

Я смотрела. Я слушала. Я двигалась из деревень в поселки и в города, хотя никогда не уходила слишком далеко от моря, поскольку без убаюкивающего шума волн по ночам я не могла спать.

Я нашла работу в лавке, где продавали сушеные травы и лекарства, и у меня обнаружился талант к алхимии. Так сказал однажды хозяин, увидев, как я перетираю листья эстрагона в пасту.

Я действовала, тая гнев.

Я ждала. Ожидала прихода неминуемой смерти.

Поскольку знала, что в один прекрасный день ненавистный Самюэль найдет женщину, что согласится выйти за него замуж, и наутро после их свадьбы моя жизнь окажется похищена. Я не ощущала страха гибели, но в то же время и не жаждала ее.

Жизнь мою подпитывала ненависть, и я ждала момента, любого шанса на то, чтобы отомстить мужчине, что предал мою любовь, и украл мой шанс на вечную жизнь.

И в один день, когда я перед нашей лавкой давила лезвием ножа ягоды синего можжевельника, я увидела его.

Он был с девушкой, хорошо одетой, с волной светлых кудряшек.

Я смотрела на них через улицу: полные любви улыбки, радостные касания.

Самюэль повернулся и посмотрел на меня, прямо на меня, и в его взгляде не мелькнуло даже тени узнавания. Мое сердце застыло, на нем проступили шрамы от той агонии, в которой я жила все время с нашей последней встречи.

Я отложила ягоды и последовала за ними.