Потому что ты любишь ненавидеть меня: 13 злодейских сказок

Он был молод, незнаком, и пульс Мэй Фэн участился, она сжала ткань юбки меж пальцев, не зная, что делать.

Поместье Чжи было огромно, и она находилась в одном из внутренних дворов, куда мужчины не допускались. Дочь хозяев укрывали здесь до замужества, прятали в безопасности, даже от чужих взглядов.

– Ручеек? – позвала она, надеясь, что служанка выглянет из-за ствола или появится из-за скалы. – Орхидея?

– Они задремали на время, – сказал незнакомец, поднявшийся по ступеням и остановившийся у входа в павильон.

– Задремали? – прошептала она.

Он улыбнулся и отвесил формальный поклон, элегантный и полный уверенности:

– Не беспокойся о них.

– Кто ты? – спросила Мэй Фен.

Он выглядел на восемнадцать или девятнадцать, фигуру его облегал халат глубокого синего цвета, черные волосы были собраны в узел на макушке. К своим семнадцати годам она встречала очень небольшое количество молодых людей, двоюродных братьев или дядей, и не очень много о них знала, но понимала, что этот юноша красив.

И вокруг него дрожало слабое сияние, выглядевшее так, словно он излучал свет.

Не говоря ничего более, незнакомец опустился на скамью рядом с Мэй Фен. Ошарашенная, она отодвинулась, смесь возбуждения и страха закипела внутри. Непонятно почему воздух заколыхался, и на короткий момент ей показалось, что ушей коснулся отдаленный шум волн, привкус морского тумана осел на губах.

– Ты можешь называть меня Хай Цин, – сказал он.

Голос чужака был глубоким и приятным, и говорил он, попадая в такт с ударами ее сердца и бегом мыслей.

– Хай Цин, – повторила она, обнаруживая неким образом, что эти звуки окружены тем же флером очарования, что и он сам. – «Хай» – это море... но что означает «ции»? «Звезда» или «сердце»?

Улыбаясь, он самыми кончиками пальцев погладил Мэй Фэн по сжатому кулачку, и ее тело содрогнулось от удовольствия. Это оказалось неожиданно и... непозволительно!

Ни один мужчина не дотрагивался до нее ранее, да еще так откровенно.

Но когда Хай Цин один за другим, нежно и неторопливо, отогнул ее пальцы, а затем накрыл ее ладонь собственной, она не возразила и не стала сопротивляться.

– Ты столь же умна и любопытна... – начал он, – сколь и красива.

Дыхание Мэй Фэн остановилось.

Она знала, что должна бежать, но пребывала в тяжелом горячем трансе – зачарована теплом, что излучает его рука, прижатая к ее коже.

– Что ты здесь делаешь?

Он не отвечал некоторое время, сосредоточившись на ее ладошке, рисуя на ней круги большим пальцем и проводя указательным до запястья и обратно, пока она не начала дрожать, опьяненная клубком незнакомых чувств, что набросились на нее разом.

– Я пришел, – сказал наконец Хай Цин, – когда услышал, что ты самая красивая девушка в провинции Ай Нин.

Его пальцы пробежали до локтя.

– Слухи ничуть не преувеличивали.

Девушка должна была вырвать руку, закричать, призывая на помощь, но она чувствовала себя удивительно покорной; все ее внимание, все бытие целиком оказалось сосредоточено там, где Хай Цин прикасался к ее коже.

– Ооо... – простонала Мэй Фен, глядя, как его рука ласкает изгиб ее локтя: изящная рука, почти совершенная, сильная, но с маникюром.

Рука благородного воина? Или известного ученого?

Хай Цин слегка встряхнул девушку, и она вздрогнула, обнаружив, что они сидят рядом. Он взял ее лицо в ладони, и пальцы его начали поглаживать ее затылок, нежно, но настойчиво.

Голова Мэй Фэн откинулась, глаза закрылись, разум в один миг оказался пустым, словно некто унес все мыс ли. Ничего не существовало, кроме прикосновений Хай Цина. Его губы скользнули по мочке ее уха, девушка ощутила его дыхание, теплое и сладкое, и она задрожала от удовольствия.

Неожиданно все вокруг изменилось, и он отпрянул от Мэй Фен, разрывая объятия. Она ощутила, что ее ограбили, лишили его прикосновений, и тут звуки обычного мира обрушились лавиной.

– Мэй Фен! – звала матушка. – Где ты?

Деревянные подошвы госпожи Чжи постукивали по вымощенной камнями дорожке.

– Нас прервали, – проговорил Хай Цин. – Досадно.

Он поднял ее руку и скользнул губами по тыльной стороне ладони, и опять все стало как надо, его гибкий рот прижался к ее плоти.

– В следующий раз продолжим, – сказал он, поднимаясь.

И сошел по ступеням павильона точно в тот момент, когда госпожа Чжи появилась из-за поворота.

Рот Мэй Фэн пересох, сердце заколотилось в груди обезумевшей птицей в клетке, дыхание стало частым и неглубоким. Матушка сейчас закричит, позовет сторожей, что охраняют поместье, те прибегут с топотом.

Но госпожа Чжи ничего не сказала, хотя она и Хай Цин оказались на одной и той же дорожке. Мэй Фэн поклялась бы, что увидела, как рукав его синего халата задел руку ее матери, но та даже не посмотрела в его сторону, будто не увидела, будто его вовсе для нее не существовало.

Закрыв глаза, Мэй Фэн не знала, что за чувство в ней сильнее в этот момент – облегчение или страх.

– Дочь, – объявила ее мать. – Почему ты здесь прячешься? Настало время обеда!

* * *

Лишь три дня прошло, и Хай Цин появился снова, на этот раз в спальне Мэй Фен.