Потопленная «Чайка»

Ваган легко находил общий язык с людьми, работавшими у его родных. Рабочие чувствовали себя с молодым хозяином легко и свободно. Иногда он собирал их под тенью бука и с юношеским жаром говорил о превратностях жизни и несправедливости в мире, рассказывал об Октябрьской революции, о правительстве рабочих и крестьян, о Ленине, делился надеждой на то, что в ближайшее время будут освобождены все кавказские народы. Обо всем этом он услышал и узнал в Сухуми, когда учился в реальном училище. Увлеченный идеями большевиков, заинтересовался марксистской литературой, книги открыли ему глаза на многое. Он понял, за что и против чего боролись Ленин и его единомышленники.

Грубая политика меньшевиков Грузии, основанная на силе, поддерживаемая помещиками, промышленниками и купцами, бессмысленные столкновения с соседними народами внушали Вагану отвращение. Ваган хорошо понимал, что может за это поплатиться, но иначе думать уже не мог.

А Ованес Данелянц в это смутное время был озабочен лишь тем, чтобы любыми способами сохранить себя, семью и богатство. Правда, двухгодичный урожай табака лежал на складах без движения, но Ованес не особенно сокрушался об этом. «Не сегодня-завтра все успокоится, жизнь страны войдет в обычную колею, откроются границы, опять начнется торговля с другими странами, и сразу хлынет столько денег, что останется на долю и внуков и правнуков», — думал он.

Старый Ованес был предупредителен с представителями власти и выказывал им полное подчинение. Ему стоило немалых денег знакомство и сближение с влиятельными лицами края. При каждом удобном случае он старался сделать им какое-нибудь одолжение, чтобы в нужный момент заручиться их помощью и поддержкой.

Парамзима и Ваган не осуждали Ованеса за это, видя, как часто меньшевики громят греков, армян, турок по обвинению то в большевизме, то в шпионаже в пользу иностранных государств, а то и без всякого обвинения.

Комендант тюрьмы Сигуа был частым гостем в доме Ованеса, предпочитал приезжать ночью, а приехав, уединялся с главой семьи. Ели и пили они тоже отдельно от остальных.

Однажды Ваган случайно подслушал их разговор, из которого уяснил себе, что этот нескладный человек был, оказывается, ангелом-хранителем их семьи.

«Рука руку моет, а обе они — лицо», — часто говорил расчетливый Ованес.

Сигуа появлялся обычно в первых числах каждого месяца и получал от Данелянца изрядную сумму денег. Сигуа был посредником между армянином богатеем и местными меньшевистскими властями. Данелянц многим был обязан коменданту.

Вот поэтому-то Рома Сигуа и решил укрыть Марию Сабуру и ее товарищей у Ованеса Данелянца. Трудно было бы подыскать более подходящее для этого место. Поблизости не было никакого жилья, и можно было не опасаться, что беглецов увидит кто-то из посторонних.

Васю и Митю Ованес выдал за сезонных работников и поместил в бараке, как велел Дзаргу, и на рассвете они вместе с другими рабочими отправились на плантацию.

Марию же оставили служанкой у Парамзимы.

Ребят предупредили, чтобы ради осторожности они никуда не уходили с территории плантации, а Мария не должна была и шагу ступать дальше двора, чтобы не привлечь внимания рабочих.

Одним словом, следовало избегать посторонних глаз, но делать это так естественно, чтобы рабочие не заметили ничего подозрительного.

Владелец плантации, хотя и не собирался требовать с ребят, чтобы те вырабатывали полную норму, но они трудились не за страх, а за совесть, и уже очень скоро не уступали в работе и бывалым сезонникам.

Мария не отставала от друзей. Каждое утро вскакивала чуть свет. Пока Парамзима провожала рабочих в поле, Мария успевала подоить коров, накормить свиней и кур, прибрать и подмести дом и двор.

Ованес и его жена были очень довольны новыми работниками.

Данелянцы хорошо знали, что эти парни и девушка связаны какой-то тайной, но остерегались расспрашивать подопечных Сигуа. Какое им было дело до этих людей? Лично их все эти тайны вовсе не касались. Если представители власти уважают их и доверяют им, то следует помалкивать и не задрать лишних вопросов. Так думал Ованес, так думала его жена. Но Ваган был настроен совершенно иначе. Пытливый и наблюдательный, он сразу понял, что это не обычные рабочие и тут что-то кроется. Они появились здесь вместе с Дзаргу, и это обстоятельство компрометировало их в глазах Вагана. С Дзаргу, ищейкой особого отряда, честные и чистые люди не могли иметь ничего общего, уж в этом-то Ваган был твердо уверен. Но все дело в том, что они не похожи на плохих людей. Кто же они в таком случае? Ваган задался целью разгадать эту загадку. Он стал следить за их поведением, прислушивался к их разговорам, но ничего предосудительного или необычного не замечал. Они вели себя одинаково скромно, к хозяину и к рабочим относились уважительно и, кроме работы, кажется, ничем не интересовались.

Ваган спросил о ребятах у отца. Отец сказал:

— Мне не важно, кто они. Меня интересуют только дешевые рабочие руки.

Ваган отнесся к словам отца недоверчиво:

— Не может быть, отец, чтоб ты не знал, кто они такие.