Поцелуй меня первым

Впрочем, про вчерашний день и про то, почему я возвращаюсь домой сегодня, я напишу потом. Прежде всего надо дописать, чем кончилась история с Тессой. Осталось совсем немного, и я не успокоюсь, пока не поставлю точку.

Итак, я подробно рассказала полиции о своей роли в истории с Тессой и Адрианом. Последствия можно описать предельно кратко: их не было.

Мое дело не пошло в суд. Предъявить мне обвинения в виртуальном присвоении чужого имени не могли: привлечь к уголовной ответственности можно лишь в том случае, если самозванец использует чужое имя для домогательств или мошенничества с целью причинения ущерба конкретному лицу. Я же ничего подобного не совершала.

Тот факт, что тело Тессы не найдено, означал, что официально она числилась – и все еще числится – «пропавшей без вести», а не мертвой. Закон гласит: если один человек сообщает другому, что намерен покончить с собой, тот не обязан извещать об этом полицию, однако словом или поступком побуждать к самоубийству – противозаконно, и это можно расценить как подстрекательство или пособничество. В полиции на меня наседали с одним и тем же вопросом: не говорила ли я или не делала ли нечто такое, что могло быть истолковано как побуждение к самоубийству? Это исключено, отвечала я. Они прочесали все содержимое почтового ящика protess2010, но не нашли ничего, что указывало бы на нерешительность Тессы или на то, что я склоняла ее к самоубийству.

О том случае, когда она расплакалась, я не сказала ни слова.

Против меня сыграло то, что я получала от Тессы деньги. Но я предоставила полиции все квитанции и свои подсчеты, и следователь признал, что нажиться на сто семнадцати фунтах в неделю невозможно. В конце концов решили, что общество не заинтересовано в том, чтобы отдать меня под суд. В первую очередь полиции был нужен Адриан.

В последний раз его видели в аэропорту Гатвик, когда шумиха только-только началась. Оказалось, он очень умело запутал следы. «Красная таблетка» размещалась на сервере в Атланте, но при регистрации домена Адриан ввел ложные данные, и поиск по IP-адресу ничего не дал. Паспорт также оказался поддельным. Газетчики, конечно, взбеленились, возмущенные тем, на какие ухищрения пошел этот «гнусный» человек, чтобы его не поймали, тогда как речь шла о простой и разумной предосторожности с его стороны. Адриан знал наперед, что его осудят предвзято и даже не попытаются понять.

Его до сих пор не нашли, несмотря на то, что все газеты, как здесь, так и за границей, пестрят его фотографиями. Как поспешили отметить все новостные ленты, внешне он ничем не отличается от остальных полноватых, лысеющих мужчин среднего возраста, которых во всем мире не один миллион. «Дьявол в обличье консультанта из отдела бытовых электроприборов».

Тем не менее я недоумевала, почему Адриан не объявился и не предпринял попыток опровергнуть обвинения. К примеру, почему бы ему не разместить официальное заявление на сайте, зайдя через анонимный прокси-сервер, таким образом, скрыв свой IP-адрес и истинное местонахождение. Скорее всего, он посчитал эту затею пустой тратой времени, полагая, что осудившие его люди закоснели в своих предрассудках и держатся за них мертвой хваткой. «Умному с невеждами не о чем разговаривать». Не помню, где я это встречала, а доступа к «Гуглу» сейчас нет.

Итак, все единодушно решили, что Адриан – дурной человек, использующий в своих макиавеллиевских планах простодушных людей вроде меня. Даже Джонти так считает, хоть он, к моему удивлению, с пониманием отнесся ко всей этой истории. Я тысячу раз ему повторяла, что он не прав, но его не переубедишь, так что я оставила эту затею.

И в окончание всего я расскажу, как ездила к Марион. Через шесть дней после самого первого допроса в участке на Флит-стрит мне позвонила полицейский координатор, Шелли, сказав, что меня желает видеть Марион. Через два дня мне полагалось явиться в дом родителей Тессы в Глочестере. Сама Тесса называла дом поместьем, что неверно.

Шелли отвезла меня на служебной машине с гражданскими номерами. В дороге мы молчали. Я безучастно смотрела в окно. Когда машина свернула с автострады и поехала по проселку, я слегка запаниковала. Должно быть, я заерзала на своем месте и с трудом переводила дыхание, поскольку Шелли поинтересовалась, как я себя чувствую.

Вместо ответа я спросила, что сказала Марион, когда ей сообщили обо всем.

– Почти ничего. Для нее это стало потрясением, – вздохнула Шелли. – Постарайся отвечать на все ее вопросы.