Поцелуй Мрака (СИ)

– Нет, что вы?! – горячо возразила Аннита. – Мы, напротив, рады, что вы решили разбавить наши женские разговоры, правда, сеньорита? – выразительно поглядела она на Марисоль. Та кивнула.

– Кажется, я в опасности, – хмыкнул Фоско.

– Почему? – приподняла Аннита брови.

– Один против двух образованных женщин… Я боюсь показаться глупым, – сказал он серьезно, но глаза искрились.

– Ах, сеньор! С вашей-то образованностью вы в безопасности с любым собеседником, – хихикнула Аннита.

– Я все равно предпочитаю мало говорить и больше слушать. Итак, синьорина[1], расскажите нам, как живется в солнечной Испании? – в шутливой манере обратился он к Марисоль, до сих пор не проронившей ни слова. – Мы с Аннитой живем в такой глуши, понятия не имеем, что творится в мире.

– Ну… – растерялась Марисоль. – Живется, как и везде… Балы, интриги, предательства, политика, заговоры…

– Так вы из высшего общества? Может, даже приближены к испанскому двору?

– Нет, моя семья не входит в свиту короля, но принадлежит к благородному роду, – уклончиво ответила Марисоль, вспомнив, что выдавать свою фамилию не стоит.

– Тогда в каких же заговорах вы лично принимали участие? – приподнял Фоско бровь.

– Ни в каких. В этом смысле я невинна, – ответила Марисоль.

– А в каком смысле вы порочны? – с сарказмом уточнил Фоско.

Марисоль покраснела. Надо было как-то выпутываться из этой двоякой ситуации. Даже у Анниты как назло куда-то улетучилось красноречие и находчивость, и она молчала, будто немая.

– В моем побеге из дома, например, – нашлась Марисоль.

– Жалеешь? Чувствуешь свою вину? – перешел Фоско снова к неформальному обращению.

– Нет. Конечно, по правилам общества, я не должна была бы так поступать…

Фоско усмехнулся и поднялся, беря в руки чашку. Затем он взял ржаную соломинку и опустил ее в кофе. Правда, этого Марисоль не заметила, замерев в ожидании, когда он снимет маску. Но к ее великому разочарованию, он направился к окну, у которого сгустились тени. Стоя к ним спиной, Фоски взял в рот соломинку и сделал глоток. Потом поставил чашку на подоконник и, развернувшись, облокотился о него, скрестив на груди руки.

– Ах, правила общества… – покачал он головой. – Знаешь, для чего придуманы эти правила? Чтобы иметь власть…

– Да, но если бы не было правил, вокруг царил бы хаос, – возразила Марисоль.

– А с правилами разве нет хаоса? Заговоры, предательства, интриги?

– Я согласна с вами, сеньор! – подала голос Аннита. – Правила придуманы для подчинения бедных, чтобы богатые могли ими управлять и наказывать. Потому они не могут быть справедливыми

– Значит, сейчас, Аннита, ты по-прежнему страдаешь от несправедливости? – спросила Марисоль.

– Что вы такое говорите, сеньорита?!

– Но ведь и здесь вы подчинены правилам: тем, что установил сеньор Фоско, – сказала Марисоль.

– Нет, вы ошибаетесь! – горячо запротестовала Аннита. – Конечно, сеньор установил некоторые правила… Но он не притесняет меня. И правила эти он мне озвучил сразу! Я приняла их добровольно и не считаю несправедливыми.

– Спасибо, Аннита, что не считаешь меня тираном, – усмехнулся Фоско.

– Какой же вы тиран?! – пылко воскликнула Аннита. – Я живу здесь служанкой, а чувствую себя королевой, – засмеялась она, с теплотой взглянув на хозяина. Марисоль очень явственно уловила искренность в ее словах. Это еще раз подтверждало, что Фоско был хорошим человеком.

– А вы, синьорина? – снова перешел Фоско к шутливому тону. – Вы, судя по всему, считаете меня тираном? Или чудовищем?

– Нет, – мотнула Марисоль головой, отпивая наконец кофе.

– Неужели? Кажется, вы всегда страшно вздрагиваете, едва я появляюсь в поле вашего зрения, – вкрадчиво проговорил он.

– Вы раньше мне казались угрюмым и, возможно, жестоким.

– Раньше? Теперь вы изменили свое мнение обо мне?

– Да. Вы не бросаете людей в беде, способны вести вполне дружелюбные беседы и… – она запнулась на миг, – способны улыбаться.

– Улыбаться?! – напрягся Фоско, как струна.

– Да. Я видела, как смеются ваши глаза.

– Какая наблюдательная… – нервно произнес Фоско и отошел от окна. Чашка осталась стоять на подоконнике, и от нее поднимался легкий прозрачный дымок. – Как же ты вернешься теперь в свое общество, правилам которого ты не хочешь подчиняться? – резко сменил Фоско тему и тон: последний стал неприятно-ироничным. – Ведь тебя осудят и будут считать порочной. Общество не терпит, когда идут против него.

Марисоль растерянно смотрела на Фоско, расстроенная сменой настроения.

– Значит, я останусь в Италии, если Испания не примет меня обратно…

– Думаешь, здесь общество лучше и живет другими, более справедливыми правилами? – спросил он ехидно.

– Но здесь меня никто не знает…

– Как же ты будешь жить здесь одна?

– Почему одна? Я… я собиралась выйти замуж… за любимого, – неуверенно произнесла Марисоль. Слова прозвучали лживо. Она в тот момент осознала, что называть Альберто любимым у нее язык не поворачивался.

– Когда же твоя свадьба? – отчужденным голосом поинтересовался Фоско. Лед звенел в его словах.

– Не знаю… – тихо ответила Марисоль.