Поцелуй негодяя

Второй официант проявил излишнюю нерешительность, робко прихватив спортсмена за рукав и тут же выпустив его из пальцев. Возможно, спортсмен имел отношение к единоборствам и умел держать удар. Посидев несколько секунд на корточках с низко опущенной головой, он вдруг пружинисто вскочил на ноги, одним прыжком добрался до официанта, удерживающего Скуластого, и оттолкнул его. Борька семенящими шажками попытался увеличить дистанцию до рассвирепевшего врага, но в целях безопасности он не сводил глаз с надвигающегося молоха и очень быстро налетел на соседний столик, где еще один кавалер проводил время со своей дамой. До того момента парочка только настороженно следила за боевыми действиями, но теперь, когда их столик опрокинулся, а недоеденная еда и недопитое вино оказались на полу, женщина присоединила свой высокий дискант к визгам обманщицы и толстушки, составив незаурядный хор. Мужчина схватил Борьку за шиворот и сделал ему подсечку, отправив на пол вслед за своей едой и вином. Плюхнувшись со всего размаха на битое стекло и фаянс, скользя руками в соусах и в подсолнечном масле, Скуластый не четвереньках шустро отбежал в сторону, но обнаружил отсутствие погони. Оглянувшись, он увидел сцепившихся между собой спортсмена и кавалера с соседнего столика. Видимо, местный житель невольно сыграл посредника в общении между двумя курортниками, и теперь, лишенные его участия, они взялись за выяснение отношений между собой. Официанты суетились вокруг без заметной пользы, а дикие выкрики и мат дерущихся стал перемежаться ударами разной степени звонкости. Оплеухи звучали особенно громко, удары в корпус – глухо, зато сопровождались характерным еканьем пострадавшего. Оставшаяся публика давно повскакала на ноги и отбежала к ограждениям веранды, а столики и стулья один за другим с грохотом опрокидывались, приборы с дребезгом летели на пол, и Скуластый, сидя под столом, стал машинально подсчитывать примерный ущерб от битвы. Занятие быстро ему разонравилось, зато заставило быстро подумать о незаметном отходе.

Борька, желая не привлечь к себе внимание правоохранителей любого рода, наугад продолжил на четвереньках путь к выходу, но очень быстро уткнулся в ноги каких-то людей, которые на него навалились и грубо прижали к полу. Кажется, ногой ему наступили на голову, а на спину сел кто-то очень тяжелый и мешал дышать. Крики, визги, призывы о помощи и грохот перемещаемой мебели продолжались еще недолго, а затем Скуластому завели руки за спину, надели наручники и поставили на ноги. Из-за большого количества побитых ночников на веранде теперь оказалось намного темнее, чем прежде, и преступник видел только силуэты перемещающихся в разные стороны людей. Его толкнули в спину и предложили шевелить ногами, он послушался. В «воронке» тоже стояла полутьма, арестант только слушал звук двигателя. В конце концов, он оказался в обезьяннике.

На лавках у обшарпанной стены уже спали два обитателя, Скуластый и спортсмен смиренно поместились с краю, рядом друг с другом, глядя в разные стороны и стараясь не касаться друг друга плечами. Прошел час.

– Доволен? – горько поинтересовался спортсмен.

– А ты?

– А чего ты на меня стрелки переводишь?

– Ты ведь первым ручками замахал.

– Я? Совсем страх потерял?

– Я ничего не потерял. А ты дурочку не валяй.

– А за козла ответишь?

– Ты сейчас вместе со своим козлом под суд пойдешь. Тут еще и пятнадцати суток может не хватить. Сколько добра там переколотили. Вполне на уголовщину потянет.

– На какую уголовщину? Совсем съехал?

– Я-то нет. А вот тебя, похоже, ждет горькое разочарование. Когда придется за десяток обедов забашлять, вместе с битой посудой.

– А ты? Хочешь в сторонке постоять?

– Конечно. Я пустой. И одалживаться ни у кого не собираюсь.

– Ничего, папа-мама помогут. Или они у тебя способны любимого сыночка на зону упечь ради бабок?

– Не начинай тут все заново. Если еще и здесь подеремся, совсем людей насмешим.

Растрепанный и рассерженный спортсмен утер окровавленными пальцами разбитый нос и помолчал несколько минут.

– Вот какого хрена ты за ней увязался?

– За твоей сестрой?

– Да хватит дурочку валять! За моей сестрой. Зачем за моей телкой увиваться стал?

– На ней не написано, чья она.

– А ты подумал, что такая вкусная мокрощелочка может сидеть бесхозной и дожидаться тебя? Совсем с рельсов сошел?

– Ничего я не думал. Увидел девку, ну и подбил клинья. Никому не запрещается.

– Так ведь думать надо, куда лезешь.

– Я в таких делах никогда не думаю. Куда приспичит, туда и лезу. А чего ты на нее обзываешься? Она же тебе нравится?

– Нравится. Но не жениться же. Так, отпуск проваландаться.

– А она знает?

– Не маленькая.

– Ну, откуда ты знаешь? Вдруг она серьезно?

– Значит, дура круглая. Туда ей и дорога.

– И не жалко?

– Я ее не граблю.

– Все равно. Обманываешь.

– Никого я не обманываю!

– Ты же ее не спрашивал.

– Чего я не спрашивал?

– Всерьез она или нет.

– Не спрашивал.

– Так вдруг она на тебя всерьез запала?

– А ты чего исстрадался?

– Так… Жалко. Она красивая.

– Само собой. Стану я на корягу время переводить.

– Ну вот, выйдем отсюда – спросишь?

– На фига?