Поцелуй негодяя

Родители Сашеньки и в самом деле не решались сделать последний шаг. Подолгу они обсуждали между собой возможность изменить судьбу дочери, пока, наконец, не призвали на семейный совет и ее самое.

– Я выйду за него замуж, – твердо, без тени сомнения объявила Александра.

– Доченька, как бы несчастья с ним не нажить, – робко возразила мать.

– Ничего, женится – обломается, остепенится, – бодро поддерживал дочь отец. – В молодости с кем не случалось покутить. Когда же еще веселиться, как не в его годы? Вот, если бы просидел все время под родительским крылом, да после свадьбы вдруг вообразил бы себя свободным – тогда жди беды. А так – перебесился, и ладно. Завтра же объявим о браке.

Невеста чуть не захлопала в ладоши, но удержалась и с деланно жеманным видом удалилась к себе. В своей спальне она заплакала, вытащила из дальнего закутка свои старые куклы, и стала прихорашивать их, перебирая в уме имена будущих детей.

Свадьбу сыграли в городе, губернатор почтил новобрачных личным присутствием, весь свет собрался в особняке жениха, и мамаши не выданных замуж дочерей вдруг разом осознали: отличная партия упущена из-за глупых сомнений.

Сашенька жила своим счастьем, с ее губ не сходила улыбка, глаза сияли. В церкви она откинула вуаль для поцелуя с молодым мужем одновременно царственным и женственным жестом, заставив сжаться все мужские сердца, даже старческие и много испытавшие в жизни.

Молодые зажили в маленьком дальнем имении, выделенном мужу его отцом, и Александра впервые в жизни надолго рассталась с родителями. Мечты ее осуществлялись одна за другой: она стала по-настоящему взрослой, называлась надежным и теплым словом «жена», с удовольствием занималась хозяйством. Частенько появлялась на кухне отдать никому там не нужные дополнительные распоряжения и обидеть кухарку, сняв пробу супа или соуса к жареной утке. Она сама понимала эмоции старой владетельницы печей, сковород и кастрюль, но всякий день уступала искушению проявить заботу о благоверном. Тот сохранял свое почти детское отношение к семейным затеям Сашеньки и частенько отшучивался от ее серьезных вопросов. Он тоскливо смотрел в окно, иногда охотился, иногда наносил визиты соседям, в том числе и без жены, с управляющим разговаривал каждое утро по несколько минут. Скорее, не разговаривал, а выслушивал и кивал головой. Иногда с ноткой недоумения в голосе интересовался причиной низких доходов, выслушивал обстоятельный ответ управляющего и снова кивал, почти ничего в нем не поняв.

Пришел день, когда Александра дождалась исполнения самой жгучей своей мечты. Она долго шепталась со старой нянькой, которую привезла с собой во взрослую жизнь, потом они вдвоем долго шептались с местной повивальной бабкой, и, полностью утвердившись в правоте своего предположения, жена сообщила мужу радостную новость. Тот изобразил на аристократическом белом лице неопределенную гримаску, которую благополучно выдал за признак радости. Сашенька и не думала к нему присматриваться и гадать о его отношении к случившемуся. В общем, ее и не интересовало мнение мужа.

Она родила прекрасного, пухленького и крикливого мальчика. Доктор жил в имении последний месяц перед родами, наблюдал за течением беременности, постоянно давал научно обоснованные советы в поведении и питании, а Сашенька всем им безукоризненно следовала. Только муж, объяснившись неспособностью выдержать нервное напряжение в накаленной ожиданием атмосфере собственного дома, уехал в город. Там он и находился в день родов, и новоиспеченная мать не забыла отправить к нему нарочного с известием. Она спешила поделиться новостью со всем миром и даже обрадовалась отсутствию супруга. Ей мнилось, будто гонец станет каждому встречному рассказывать об исполнении ее мечты и превращении ее жизни для себя в жизнь для ребенка.

Вскоре Сашеньку навестили родители. Мать все время плакала и постоянно находилась рядом с колыбелькой маленького внучка, а отец досадливо хмурился и слишком часто закуривал свою старую трубку. Доктора отпустили с благодарностью и хорошим гонораром – видимо, во избежание лишнего свидетеля семейной сцены. Однажды утром отец подсел на низенькую банкетку у ног дочери, удобно устроившейся в кресле и вяжущей чепчик для ребенка, и завел речь о ее недостойном муже.

Губернский город бурлил новостями о новоявленном отце – дни и ночи он проводил с актрисами и цыганами, в ресторанах, театрах и на неких тайных квартирах. Общественное мнение назначило ему в содержанки молодую актрису, недурно певшую куплеты и игравшую главные роли в водевилях. Никто не проверял достоверность слухов, но образ жизни человека, бросившего молодую жену и ребенка, сам по себе выглядел в высшей степени предосудительно и ни в каких дополнительных доказательствах не нуждался. Вся история быстро обрастала цветистыми подробностями и вымышленными живописными деталями, которые доставляли аудитории особенное удовольствие, но так и остались неизвестными для Александры.