Поцелуй негодяя

– Он искал секса, а не отношений, – высказалась Лена.

– Разумеется. Кто же в возрасте до двадцати лет ищет отношений?

– Все, не сравнявшиеся в своем духовном развитии с животными.

– В названной мной возрастной категории таковых нет.

– Это ты так считаешь.

– Нет, конечно, есть такие, которые завязывают себя в тугой узел. Только над такими сами же девчонки и смеются.

– А еще есть такие, которые думают не только о том, как бы потрахаться.

– Я и говорю: завязавшие себя узлом.

– Да при чем здесь узел?

– Как это при чем? Отказаться от секса в период гиперсексуальности значит противопоставить себя природе. Такие фокусы даром не проходят, можно и болезни какие-нибудь нажить.

– Какие, например?

– Да мало ли. Крыша точно может набекрень съехать.

– Чепуха.

– Чепуха – не чепуха, а дело серьезное.

– Я могу вас помирить, – вмешалась жена Концерна. – У меня есть история про молодого человека, который не думал о сексе, потому что не знал, откуда берутся дети.

22

Интернат стоял недалеко от большой реки – в окна верхнего этажа ее было видно за деревьями. Летом она просвечивала серебристыми отблесками среди зелени, осенью водная поверхность отливала вдали холодной сталью, а зимой, заснеженная и покрытая льдом, река совсем исчезала среди занесенных снегом елей. Весной лед лопался под лучами теплого солнца, и воспитанники, в сопровождении обеспокоенных воспитателей, спешили на берег смотреть ледоход. Грязные льдины толкались и громоздились друг на друга, с плеском плюхаясь назад в черную воду.

Юрик Фокин жил здесь подолгу, домой его забирали только на каникулы. Родители приезжали на машине, его извещали, и он в свои семнадцать с хвостиком вприпрыжку бежал к воротам, крича неуверенным ломким басом поочередно: «Мама! Папа!» Бросался к родителям на шею, долго обнимался и целовался, мать счастливо смеялась и спешила наделить сыночка чем-нибудь вкусненьким, а отец сдержанно улыбался и укорял жену за излишнюю заботливость:

– Нельзя с ним так нянчиться, пойми. Он уже давно не грудной ребенок.

– Все равно, он еще маленький.

– Если будешь так себя вести, он вообще не повзрослеет.

– Ну и ладно.

– Можешь ты понять – он должен будет как-то жить после нас.

– Не хочу о таком думать.

Родители часто спорили друг с другом подобным образом и часто обращались как к третейскому судье к Валерии Петровне. Она работала в интернате воспитателем всего несколько лет, носила легкомысленные косички и выглядела несмышленой девчонкой, но пользовалась непререкаемым авторитетом у всех родителей, кроме своих собственных. Каким-то непостижимым образом она умудрялась убедить Фокиных в правоте и неправоте обоих, а также в необходимости как можно больше времени уделять общению с их большим ребенком, а не педагогическим дискуссиям.

– Вот видишь, – говорил отец.

– А ты видишь? Вечно затеваешь дурацкие споры при ребенке.

Юрик тянул мать за руку, обещая показать нечто примечательное в его комнате, а та, не имя сил ни задержать его, ни остановить, влеклась за ним, едва успевая перебирать ногами, и продолжала смеяться, довольная от долгожданной встречи с сыном. Из своей тумбочки он доставал какие-то рисунки и поделки из еловых шишек, принимался показывать их матери, и гордо тыкая пальцем в наиболее удачные, неразборчиво мычал свои тщетные похвальбы, а она шумно ими восхищалась.

Потом они все вместе ехали домой, он проводил там все каникулы, снова рисовал и мастерил что-то из найденных на улице веточек. Он плохо говорил, но понимал все основные бытовые понятия, конкретные прикладные определения, без которых не может жить современный человек. Он умел переходить улицу в соответствии с правилами, и делал это тщательней любого своего сверстника, норовящего проскочить через улицу на красный свет в отсутствие машин. Юрик стойко стоял на месте и внимательно следил за светофором в ожидании разрешающего сигнала, даже если мимо него шмыгали в обе стороны нарушители. Он не стеснялся своей законопослушности и не считал потерянным время, потраченное у светофора.

О смерти он не задумывался и не слишком отчетливо представлял себе исход человеческой жизни. В известных ему сказках герои редко умирали до конца, там была мертвая и живая вода – даже разрубленного на куски можно было вернуть к жизни, но сказки частенько заканчивались свадьбой, и Юрик долго не мог понять ее смысла.

Медленно, надрывая душу матери своими лингвистическими трудностями, он выдавливал из себя туманные вопросы, на которые она не умела ответить.

– Что такое свадьба?

– Это такой праздник, которым отмечают решение мужчины и женщины жить вместе.

– Зачем им жить вместе?

– Чтобы получилась семья, как у нас.

– Почему начало семьи – это праздник?

– Потому что это очень важное событие в жизни человека. У некоторых оно случается только раз в жизни, у других – вообще никогда. Третьи вступают в брак часто, но чем чаще они это делают, тем меньше радуются каждый раз.

– Почему люди радуются, создавая семью в первый раз?

– Я ведь только что тебе рассказала.

– Ты рассказала, почему это праздник.

– Праздник ведь и есть радость.