Поцелуй василиска

— На кентарийского посла, ярла Тураона Эл'Мирта сегодня ночью совершено покушение, — отчеканил стражник, и я застыла, забывая даже дышать. Вспомнился разговор с королевой, странная жидкость в пузырьке, выпитое вино…

— Кто посмел?! — вскричал Дитер и шагнул вперед. Стоявшие по бокам стражники схватились за пистолеты, а усатый качнул головой и сурово произнес:

— Это сделали вы.

— Я? — Дитер остолбенел.

— Вы, — повторил усатый стражник. — Ярл Тураон обнаружен в своей постели мертвым. И совершенно окаменевшим. Вы обвиняетесь в убийстве кентарийского посла, Ваше Сиятельство, и мы вынуждены вас арестовать по приказу королевы.

Я вскрикнула и осела в кровати, ощущая, как что-то в груди, может сердце, а может вся моя жизнь, обрывается, стремительно летит вниз и раскалывается на части, как недавно разбилась выроненная Жюли чашка.

12. В ловушке

Праздничные ленты сменились на траурные, гости потихоньку разъезжались, и в воздухе чувствовалось предгрозовое напряжение.

Я вся дрожала, как натянутая тетива, и томилась в ожидании аудиенции у короля, а перед глазами стоял Дитер. Спокойный, уверенный в своей правоте, подтянутый и строгий, будто собирался на войну, а не в тюрьму.

— Все будет хорошо, Мэрион, — сказал он мне. — За поражением всегда следует победа, ты же знаешь.

Он поцеловал меня в лоб, а потом его увела стража.

И вот теперь я мерила шагами приемную, не зная, примет ли меня Его Величество или отомстит за вчерашний отказ, и сердце выстукивало тревожные ритмы: что будет? Что будет?

Хлопнули двери, расписанные червонным золотом, и из кабинета в приемную вплыла королева. Я застыла, с внутренней дрожью глядя в надменное лицо. Анна Луиза усмехнулась.

— Ах, вот кто добивается приема у моего Максимилиана! — пропела она, посматривая на меня сверху вниз. — Чего вы хотите, дорогуша?

— Справедливости! — выдохнула я, сдерживая рвущуюся наружу презрение.

— Мы обе хотим одного и того же, — снисходительно ответила королева.

— Неужели? — я не удержалась и всплеснула руками. — Арестовать невиновного? Это вы называете справедливостью?

— Арестовать опасного убийцу, — поправила меня Анна Луиза. — Вы не хуже меня знаете, кто такой василиск.

— А вы не хуже меня знаете, что он не убийца! — парировала я. Показалось или глаза королевы недобро блеснули? Знает ли она, что я подслушала их разговор с послом?

— Выходит, все его шестеро жен покончили жизнь самоубийством, выпив отравленное зелье, не так ли? — вкрадчиво спросила Анна Луиза, и меня точно окатило холодным душем. Я впилась ногтями в ладони, упрямо мотнула головой и ответила в отчаянии:

— Это проклятие. Он сожалеет!

— Милочка! — повысила голос королева. — Дитер сожалеет только о том, что войны не случаются так часто, как ему хотелось бы, а местные девки не так искусны в ласках, как альтарские шлюхи.

— Что вы позволяете! — задохнулась я.

— О, лишь открываю вам глаза! — фыркнула королева. — Могу представить, какие сладкие речи он лил в ваши маленькие ушки, но василик красиво поет, а за спиной прячет отравленный кинжал.

— Вы не знаете моего мужа! — выкрикнула я ей в лицо, желая тут же вцепиться в него ногтями, располосовать эту гладкую мраморную кожу, стереть усмешку с подкрашенных помадой губ.

— А вы не знаете фессалийского генерала, — холодно ответила Анна Луиза. — Я знакома с ним куда дольше вашего. Это страшное чудовище, убийца, развратник и опиумщик.

— Вы лжете! — закричала я. — Это вы подставили его! Подсыпали яд в его вино, а посол лишь выпил его по неосторожности!

Анна Луиза откинула голову и расхохоталась.

— Маленькая глупая герцогиня! — с сожалением произнесла она. — Если бы вы знали вашего мужа так хорошо, как хотите показать, то понимали бы, что яды на василиска не действуют. Посудите сами, дорогуша, какой резон мне травить генерала, если я знаю о его неуязвимости? — она усмехнулась рубиновым ртом, и я покачнулась, схватившись за спинку кресла. — Или, может, вы думаете, что я хотела отравить кентарийского посла? Зная, что это повлечет за собой войну?

Сохраняя на губах змеиную усмешку, королева качнула гордой головой. Из прически выбился светлый локон, и Анна Луиза заправила его за ухо.

— Он… любит меня, — прошептала я, тяжело дыша. Все мои слова и эмоции разбивались об эту каменную статую. Она двигалась, подобно человеку, дышала и говорила, и ее руки были теплыми и мягкими, но сердце давно превратилось в мрамор. Я знала, что это так, и королева была куда страшнее всех прочих чудовищ.

— Он никого не любит, и вас в том числе, — холодно произнесла Анна Луиза. — Вам совершенно вскружили голову, и вы готовы поверить, во что угодно. Если бы он вас любил… если бы вы любили его… проклятие было бы снято.

— А оно..? — я подняла на королеву умоляющий взгляд. Сердце заныло при воспоминании о прошлой ночи, надежда вспыхнула и запульсировала в груди.

— Спросите об этом Максимилиана, — королева поджала губы и гордо вскинула подбородок. — И дважды подумайте, прежде чем вымаливать пощаду убийце, чья вина доказана лишь одним его существованием.