Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

8 октября Рейх известил Вену, что «при всяком расширении конфликта шире зоны прямо заинтересованных держав» поддержка будет оказана, и венская «партия войны» во главе с Конрадом фон Хётцендорфом, начальником Генштаба, начала готовиться к «превентивному умиротворению» Карагеоргиевичей, а заодно, если рыпнутся, и Негошей.

Австро-венгерские войска начали сосредотачиваться на сербской границе. Всем, однако, было ясно, что в случае войны — а война явно назревала — Россия, даже очень того желая, не сможет не вступить в дело, просто чтобы не посыпаться, а там и Франция трудно предсказать, как поступит. И потому Вена сдерживала себя, оставаясь всё же в рамках дипломатии, а тем временем, оклемавшись, «питерские» начали предъявлять твердость.

В конце октября на заседании Совета министров империи было решено тянуть с признанием аннексии как можно дольше, желательно до бесконечности, добиваясь все-таки реальной конференции с пересмотром итогов случившегося. Также наконец приняли к исполнению проект Столыпина по организации «нешуточного давления на колбасников» и попытке создать «заинтересованную коалицию».

ОРЛА ДВУГЛАВОГО ЩИПАЛИ

Однако эта идея, еще с месяц назад перспективная, уже исчерпала себя. Болгария не видела смысла в войне, Турция не видела смысла в союзе с Болгарией, а сербы и черногорцы не видели смысла бороться за возвращение Боснии и Герцеговины в состав Порты. Да и жесткая позиция Берлина — при полном сознании того, что Россия вполне может, инициировав конфликт, отступить и заявить, что никто никому ничего не обещал, — остужала страсти.

А спустя еще пару месяцев произошел, как известно, и «микропереворот» в «младотурецком» руководстве. Сторонники игр с Лондоном и Петербургом сдали позиции, к власти прочно пришли сторонники стратегического союза с Веной и Берлином, мгновенно свернувшие переговоры с империей, зато быстро договорившиеся с Австро-Венгрией на предмет «пусть будет как будет, но дешево не возьмем».

Такой подход правительство Дунайской державы вполне устроил, комиссия по определению размера «отступных» была создана за два дня, а от Белграда и Цетинье потребовали признать аннексию уже на законных основаниях. Поскольку конфликт превратился в спор хозяйствующих субъектов, Сербия и Черногория в этом раскладе автоматически превращались в рейдеров, которых, ежели посмеют, будут бить по рукам оба Рейха.

Обстановочка утяжелилась. Князь Никола, еще накануне борзый как борз, дал понять, что сам он как-то не при делах, всё зависит от решения Белграда. А вот в Белграде, учитывая, кто решал дела за спиной короля Петра, тормозить, вопреки логике, не собирались. Напротив, в ближнем кругу Аписа вполне откровенно выражались в том смысле, что «надо бы Россию крепче подтолкнуть, а там Бог в обиду сербов не даст», и продолжали вооружаться.

Россию такая перспектива при полном мизере не устраивала совершенно. Однако и дальше стоять в позе «зю» было невозможно, в связи с чем Вене сделали предложение: уболтали, мы капитулируем, но только почетно, в обмен на согласие провести хоть какую-то конференцию, чтобы в прессе сообщили, что мероприятие созвано по нашей инициативе. А Париж и Лондон на это уже согласны.

Вена возражать не стала, и 2 марта (по новому стилю) 1909 года представители России, Франции, Великобритании, Италии и Германии предложили Белграду признать факт аннексии «во избежание самых нежелательных последствий». Однако сразу после официального сообщения о вручении властям Белграда «общего акта» Вена, Лондон, Берлин, Рим и Париж дали задний ход, уточнив, что «в дополнительных обсуждениях на конференциях любого масштаба необходимости нет», еще раз щелкнув по носу выполнивший свое обещание Петербург.

На Неве вновь пискнули, но рыбка задом не плывет. Оставалось только развязать еще один «узелок на память» и в строжайшей тайне сообщить сербам, что всё, оказывается, не так однозначно, после чего 10 марта Белград, не будучи посвящен в тонкости и решив, что Россию удалось-таки «подтолкнуть», заявил, что к «общему акту» прислушиваться не намерен.

А между тем всё было далеко не лучезарно. 17 марта, рассмотрев вопрос о возможности воевать, Совет министров империи констатировал, что к войне на два фронта Россия никак не готова и нужно тянуть время дальше, максимально заморозив ситуацию. Вот только командовал парадом совсем не Петербург, и перехватить утраченную инициативу никакой возможности не было. Упиваясь собственным величием, «питерские», извините за прямоту, просрали всё, включая авторитет государя.