Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

В итоге совместная работа пошла на славу: вынос из арсеналов и с армейских складов «списанного» оружия и «отстрелянных в ходе стрельб» боеприпасов стал нормой жизни, военное министерство выделяло и деньги, проводя их по статье «патриотическое воспитание крестьянской молодежи». Летом того же 1896 года Даме Груев, еще один лидер Организации, с помощью Бориса Сарафова, одного из людей Цонева, повидался с военным министром, обещавшим выделить

«под свою личную ответственность» 200 винтовок «Martini».

Нашли ребята взаимопонимание и в русском консульстве, глава которого, запросив Петербург, принялся регулярно жертвовать на «пансионаты для глухонемых детей». А уж налаживать связи с греческими, албанскими и турецкими контрабандистами, готовыми за живой нал поставлять всё что угодно, не было и нужды, поскольку эти связи давно были налажены через четы и хлопцев Наума Тюфекчиева.

По сути, на этом этапе единственное серьезное расхождение у двух братских организаций было только по вопросам тактики. «Комитетчики» — в основном военные — полагали, что восстание нужно начинать как можно раньше, силами «групп освобождения»

из-за границы, как в Болгарии в старые времена. А вот «солунские» стояли на том, что необходимо создавать подпольную армию, агитируя народ через церковно-приходские школы и активируя действиями мелких чет широкие массы, без участия которых восстание обречено на провал, ибо, как писал Гоце Делчев, «спасение Македонии — во внутреннем восстании. Кто думает иначе, тот лжет себе и другим».

Правда, мнение «штатских политиков» кадровых офицеров если и волновало, то очень мало. Средств для реализации своей линии без согласования с партнерами у них было вполне достаточно, а что касается возможных неудач, то, как честно признавал один из лидеров Комитета, «говоря прямо, на удачу своими лишь силами рассчитывать вряд ли стоит. Опыт Святого Апреля подтверждает, что большинство населения слишком осторожно и неподъемно. Тем не менее неудача способна сыграть не меньшую роль, потому что неизбежная и жестокая месть турок всем христианам подряд неизбежно вызовет в Европе такую же реакцию, какую в 1876 году вызвала печальная судьба Батака, а затем и вмешательство держав, которые принудят султана исполнить обещание автономии».

Остановить закрутившееся колесо, вернувшись к уютной «культурной пропаганде», было уже немыслимо, да никто этого и не желал. Под руководством Трайко Китчанова, бешено активного лидера из числа «умеренных русофилов», отмотавшего при Стамболове три года, Комитет и связанные с ним «военные братства» начали конкретную подготовку, набирая «отставников»-добровольцев и наводя контакты с воеводами чет, за полтора десятилетия партизанщины фактически превратившихся из гайдуков в «харамиев» (разбойников) с освободительным оттенком и щемивших главным образом богатых турок и албанцев. На призыв фартово-политические авторитеты откликнулись охотно и даже дали «клятву революционера»:

не самовольничать, не грабить, не обижать мирных мусульман, платить за продукты и т. д., после чего им начали поставлять оружие.

В итоге к концу весны 1895 года сформировалось четыре дружины и несколько малых чет — всего, считая с македонцами, 800 стволов. И в июне первый отряд под названием «Струмицкая дружина» — 160 бойцов во главе с поручиком Петром Начевым, перейдя границу, двинулся к городу Струмице. Но не повезло. Шел дождь, дорога размокла, а потом у 26-летнего командира случился тяжелый сердечный приступ, и Петр застрелился, чтобы не стать обузой, после чего, выдержав несколько тяжелых стычек с турецкими войсками, 75 уцелевших дружинников вернулись в Болгарию, куда еще раньше отошла и дружина «Пирин», шедшая, да так и не дошедшая на помощь.