Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Еще причудливее получилось с самой многочисленной — 202 ствола — «Серской дружиной»: там с самого начала пошли конфликты «советников» с полевым командиром, старым и опытным гайдуком «дедом Стойо» (Костовым): воевать он желал, но правил знать не хотел, а потому, прогнав докучливых «офицериков», пошел в рейд без полномочий, действуя «старыми добрыми методами». Для начала он выжег большое помакское село Доспат, потом — еще пару турецких поселков, затем перебрался к городу Драма и почти взял его, но соблазнился сперва ограбить поместье богатого турка и погиб в стычке.

Правда, о гибели его властям стало известно не скоро (соратники, как полагалось, разрубили тело на мелкие кусочки и раскидали по оврагам), но поход сразу же сам собой свернулся. И только действия четвертой дружины — всего-то 46 бойцов под командованием подпоручика Бориса Сарафова, как сперва казалось, были успешны. Лаской и таской совершив чудо — заставив воевод не грабить, чтобы «дело оставалось чистым, патриотическим, политическим», этот командир почти без боя взял серьезный город Мелник, однако

«харамии», в конце концов, не смогли сдерживать инстинкты, и несколько мирных греков пострадали вместе со своими лавками.

В итоге на пламенные призывы Сарафова «восстать и смести» не откликнулся никто. Абсолютно. Напротив, население, что мусульманское, что христианское, либо попряталось по подвалам, либо и вовсе рвануло из Мелника кто куда. В результате Сарафов, не понеся потерь (в дружине было только двое легкораненых), но осознав, что не выгорело и шансов никаких, приказал возвращаться в Болгарию.

ПАРТИЯ НОВОГО ТИПА

Исход «четнической акции» обескуражил заинтересованную общественность, никак не ожидавшую такого фиаско. А вот с холодной и циничной точки зрения государства авантюра была даже полезна: Порте показали, что Болгария может делать неформальные, но реальные гадости, России накануне «потепления» дали понять, что от Болгарии может быть прок, а лично Фердинанду, о котором вся София знала, что он акции симпатизировал, это принесло дополнительные очки. Но активисты и сочувствовавшие, мягко говоря, огорчились. Они были готовы ко многому, вплоть до моря крови, и заранее, под большим секретом («только Вам, друг мой, и только между нами»), сообщили корреспондентам европейских СМИ, что грядут сенсации и что скоро весь мир узнает о героях, — а герои, как выяснилось, чижика съели. Народ, как водится, оказался каким-то «не таким», не горящим страстью возложить себя на алтарь Отечества, а деятельность воспетых в сотнях статей

«романтических воевод» и вовсе обрушила все идеалы, да еще и многое напортила, ибо турки, не будь дураки, отыграли «доспатский погром» по полной программе.

Прислали следователей, прислали журналистов, кого надо допросили, с кем надо провели интервью, всё сфотографировали, задокументировали, — а потом предъявили Европе. И картинка оказалась до такой степени некрасивая, что Трайко Китанчев, и без того потрясенный провалом своего хитрого плана, слег с инфарктом и уже не встал, а Комитет вступил в период длительного кризиса.

Ругались все. Что делать, не знал никто. Слабые духом, махнув рукой, и вовсе покидали ряды, разочарованные переходили в Организацию, полковник Цонев, утратив интерес к «затеям штатских», полностью сосредоточился на работе с «офицерскими братствами». Выкарабкаться из пропасти удалось только в 1899-м, когда у руля встал Борис Сарафов, сделавший Комитет автономной подструктурой ТМОРО и неофициально разделивший полномочия с ее заграничными представителями — Гоце Делчевым (фактическим военным лидером) и Гёрче Петровым (главным идеологом).

С этого момента все рычаги управления подпольем замкнулись на Салоники, и влияние Организации (особенно после очередного, в 1896-м, съезда) стало стремительно расти.

Естественно, основным пунктом повестки дня съезда 1896 года стало обсуждение недавней акции и подведение итогов. Почтили минутой молчания память двух «агентов», незадолго до того арестованных и умерших под пытками, так ничего и не сказав. Признали, что конспирация поставлена хорошо, а заодно приговорили к смерти всех, причастных к допросу погибших, и назначили исполнителей убийства.

Перейдя к главной теме, сошлись на том, что пример подан правильный, но никаких импровизаций впредь допускать нельзя — под страхом смерти. Также определили необходимость жесткого подчинения ревкомов Центру и невозможность их подчинения кому угодно другому — под страхом ее же. Уточнили: особо заслуженные деятели (типа Пиротехника) «вправе действовать самостоятельно, не уведомляя, если их действия не противоречат интересам Организации».