Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Из всех, чьи имена здесь упоминались, своей смертью не умер никто — в том числе и Яне Санданский, застреленный 21 апреля 1915 года, ни о чем до последнего дня не жалевший и вряд ли отдававший себе отчет в том, что именно благодаря ему — и, натурально, борьбе за совершенство — большинство населения как Македонии, так и (особенно) Болгарии стало воспринимать марксизм как нечто опасное, вредное и крайне нежелательное. Впрочем, это уже обочина, а нам с вами пора возвращаться в Софию.

КНИГА ВТОРАЯ 

Часть 1. ТУЧИ НАД ЕВРОПОЙ

КОБУРГ МОЖЕТ, КОБУРГ МОЖЕТ...

Одним из побочных, но очень важных следствий захлебнувшегося в крови македонского кризиса стало отстранение от власти «русофильского» кабинета Стояна Данева, головой которого (в переносном, естественно, смысле) князь откупился от претензий Вены, изобразив полную непричастность к Илинденскому восстанию. Вслед за тем было сформировано новое правительство из «народных либералов» — крайних «русофобов» Димитра Петкова, ближайшего друга Стамболова (к слову, Димитр потерял руку под Плевной и получил взамен Георгиевский крест из рук самого императора Александра Николаевича).

Рокировка, однако, была, как всё в исполнении Фердинанда, с тройным дном: Петкова в ходе аудиенции четко предупредили, что никакого возрождения официальной «русофобии» Его Высочество терпеть не намерен, и неофициальной — тоже, так что, ежели он не согласен, другие найдутся. А на всякий случай Петкова не пропустили и в премьеры, назначив шефом МВД, возглавил же новый кабинет хорошо знакомый нам генерал Рачо Петров, палач «армейских русофилов» 1887 года, личный друг и «тень» князя, по всем пунктам разделявший мнение Его Высочества. В связи с этим — и вполне справедливо — середину 1903 года исследователи рассматривают как старт утверждения «личного режима» Фердинанда.

Князь Фердинанд

В скобках. Считаю необходимым принести извинения. Принимаясь за работу над темой, о личности Его Светлости я, разбираясь на тот момент в софийских нюансах начала XX века, имел мнение весьма отрицательное: холуй Вены, прислужник Берлина, жадный рвач, ограниченный и недальновидный авантюрист, зоологический «русофоб» и т. д. А сейчас обязан признать, что ошибся, и тот факт, что «тетушка Вики» фатоватого «Фифи» в грош не ставила, оба Вильгельма и Франц Иосиф при одном его имени морщились, а «кузен Сандро»

из Гатчины вообще за человека не считал, меня не оправдывает.

Люди есть люди, и они, как и я, ошибались. Угадал, предсказав «молодому Ферди» успех, только Бисмарк — и таки да: спустя полтора десятка лет первый монарх из Дома Кобургов, действуя тихо-тихо, в конце концов проявил себя как интересная и сложная личность, истинный «бархатный диктатор в тени кулис», да еще и наделенный набором интеллектуальных качеств, на голову возвышавших его над местным политикумом (во всяком случае, все без исключения дипломаты, как российские, так и западные, сходились в том, что Фердинанд как арбитр играет главную роль в жизни государства и последнее слово в решении всех важных вопросов остается за ним).

По общему мнению, абсолютный эгоцентрик, более всего озабоченный упрочением своей власти и утверждением своей династии, Кобург был «и умен, и хитер, обладал талантами прирожденного, изворотливого дипломата, главными среди которых следует отметить дар предвидения, осторожность и благоразумие». Это были именно те качества, без которых «кукле», странной волею случая оказавшейся на престоле крайне сложной страны, где «импортного» князя всерьез никто не воспринимал, никогда не удалось бы укрепиться и стать высшим политическим арбитром, точку зрения которого принимали все противоборствующие фракции.

И это при том, что даже спустя несколько лет, на пике удач, когда воля Фердинанда и контроль его за софийским бомондом уже считались беспрекословными, Анатолий Неклюдов писал в Петербург: «Тот разлад, который всегда существовал между ним и управляемым им народом, та власть, тот престиж, то тонкое умение владеть людьми — словом, тот личный режим, который он так долго и с таким упорством создавал, не дают ему уверенности ни в личной безопасности, ни в будущности своей династии».