Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Но в Организации, на уровне руководства, начался разброд, а вслед за тем и раскол на почве дискуссии на вечные темы: «кто виноват?», «что делать?» и «камо грядеши?», — и тут, как выяснилось, компромиссы исключались. «Внешние» — политики и теоретики — из кожи вон лезли, пытаясь разъяснить воеводам, что у Софии были веские основания не вмешаться в события, а винтовка решает не всё. Однако воеводы, заслуженные, но политически, мягко говоря, малограмотные и очень обиженные, искали «измену». А кто ищет, известное дело, всегда найдет.

В результате, поскольку в далекую Россию полевые командиры по привычке верили, все собаки повисли на «предателях-перерожденцах», «болгарских политиканах» и лично «немце Фердинанде, продавшем Македонию и нас за два мешка турецких золотых».

Аргументы не работали, эмоции бурлили, соратники и побратимы, съевшие вместе не один пуд соли, закрывавшие, случалось, друг друга от пуль, смотрели друг на друга волками. И после полутора лет нарастания напряженности, на общем съезде Организации (в 1905-м, в Рильском монастыре, святом для каждого македонского болгарина месте), — прорвало.

ЛЕВЫЙ МАРШ

«Верховисты», политический авторитет которых доселе был непререкаем, предложив вполне здравую программу: опираясь на помощь Софии, готовить новое восстание, а до того, для вида признав «Мюрцштегский сговор», вести «малую войну», столкнулись не просто с непониманием. Все их предложения, не глядя на аргументы и факты, «левые» встречали «с яростным ожесточением, словно имея дело с турками».

Больше того, авторитетнейшие курбаши Яне Санданский и Христо Чернопеев, к тому времени путем жесточайшего «ночного террора» взявшие под полный контроль ячейки Организации в Сярском и Струмицком революционных округах, открыто заявили, что устали от политиков и намерены отныне жить своим умом. То есть, строго говоря, — умом своего главного идеолога, «тесняка» Димо Чернопеева, марксистские формулы которого они, конечно, до конца не понимали, но выбирали сердцем.

Если коротко, суть их взглядов была в следующем: никакого, хотя бы и на словах, признания «Мюрцштега», никакого сотрудничества с Софией, пока там монархия, да и потом, как говорится, будем посмотреть, а главная цель — автономная республика, пусть и в составе Турции, если Стамбулу хватит мозгов «признать македонских славян народом с особым литературным языком» и переформатировать Порту в федерацию. А что касается самой Организации, так баста! Никакого подчинения «сверху донизу», полная децентрализация и выборность на уровне «автономных революционных округов».

И вообще: «Человек всегда должен бороться. Раб — за свободу, свободный — за совершенство!».

На более чем здравые замечания Бориса Сарафова и других патриархов движения, доказывавших, что, дескать, такой путь — это путь в никуда, а такие «реформы» превратят Организацию, скажем так, в «содружество независимых гопников» и «сделают невозможным даже само физическое выживание македонского народа», Санданский ответил открытым обвинением в «сливе восстания по заказу Софии»,

добавив, что за такое «семи смертей на каждого мало».

В итоге, видя такое дело, «правые» решили, чтобы вовсе не расколоть «общее дело», идти на уступки, и Организация по факту распалась на две плохо понимающие друг дружку группировки. Однако не помогло. Метастазы ушли слишком глубоко, и год спустя, окончательно отстреляв в зоне своего влияния всех несогласных и установив там режим типа перуанского «Сендеро люминосо»[55], Яне Санданский официально объявил о разрыве с Организацией и приговорил ее лидеров к смерти за «слив» Илинденского восстания. Те, правда, к истерикам привыкшие и по уши загруженные организацией «малой войны», вновь понемногу разгоравшейся в Македонии, на приговор внимания не обратили, сочтя его неумной шуткой. А зря: 28 ноября 1907 года «левые» боевики — в рамках, разумеется, «борьбы за совершенство» — расстреляли легендарных Бориса Сарафова и Ивана Гарванова, практически обезглавив «силовой блок» поколения отцов-основателей.

Шок был страшный: впервые за годы существования ВМОРО «брат поднял руку на брата», и в марте 1908-го «левые» были официально объявлены «раскольниками», а воевода Тане Николов, один из самых знаменитых боевиков Балкан, главком действующих чет и близкий друг Сарафова, поклялся отомстить за Бориса, «как только приговор мерзавцу будет вынесен законным судом Организации». Началась война, затянувшаяся на полтора десятка лет.