Повесть о монахе и безбожнике (СИ)

Версифисаил подбадривал их, вспоминая подробности встречи с желтым человеком. С его слов картина получалась уж вовсе небывалая - туловище у него оказалось железным, а жёлтыми- только руки, ноги и лицо. И вызывал он какого-то невидимого духа, разговаривал с ним на неизвестном языке, и богатства на капище стояли неисчислимые...

Монах слушал это со скептической насмешкой, но Шумон видел, что разговоры о серебре не дают ему окончательно не поверить гонцу.

Когда в очередной раз они вылезли на сухую землю, Версифисаил отбросил мокроступы в сторону.

- Пришли. Отсюда до ихнего Города с поприще будет, а до капища и того меньше.

Продираясь сквозь кусты, безбожник продолжал размышлять о происходящем. Мысли эти, с тех пор как они вышли за Стену и увидели Город, не покидало его.

Одно к одному складывались необъясненные события, возникали вопросы, ответить на которые он не мог. Пока не мог. По всему выходило, что похода в этот необычный Город ему не миновать. В нем крепла уверенность, что пусть хоть 20 дней они будут бродить вокруг него, ничего не изменится.

Стена, Коррул-у-нана, неизвестное чудовище, камень с дьяволом летающие люди.. Теперь вот капище с желтолицым жрецом. Загадок будет становиться все больше и большее, а вот ответы на них можно будет получить только там в Городе.

Можно, конечно, как брат Така, заранее определившись смотреть на все это, объясняя необъяснимое кознями Дьявола. Для себя монах уже решил кто эти люди в необычном городе у болота, и что с ними делать, попадись они к нему в руки, а вот он, Шумон, нет. Ему проще было бы сказать, кем они быть не могут, но вот кто они и откуда пришли, чего им нужно на болоте - этого он не знал.

Шедший первым гонец остановился. Безбожник и монах подошли и встали рядом.

Не выходя из кустов, все трое оглядели то, что Версифисаил называл капищем. На поляне длинной шагов шестьдесят где прямо на земле, а где на тонких ножках стояло восемь серебряных ящиков тонкой заморской работы. У брата Таки даже дыхание захватило от такого богатства. Столько серебра разом он никогда не видел. Даже в монастырской казне, куда он дважды сопровождал Старшего Брата Атари, его хранилось, наверное, меньше.

- Все это принадлежит Братству, - сдавленным от волнения голосом объявил он, торопясь, чтобы никто не опередил его.

- Это почему же? -возмутился Версифисаил. - Я это первый нашел. Это моё! В крайнем случае, Императора!

- По-моему у этих вещей уже есть хозяева, - вмешался Шумон, слегка покоробленный корыстолюбием Императорского гонца, - которые сумеют отстоять своё право на эти ящики.

Замечание Шумона остудило пыл гонца, но отнюдь не уняло монаха.

- Ну нет! - сказал тот. - У Дьявола не может быть праведно нажитого богатства! Все в этом мире принадлежит Кархе и, значит, ящики эти тоже! Место им в монастырской сокровищнице, а не здесь в гнездилище дьявольских сил. Не зря у Саукура сказано:

Он поднял руку с вытянутым вверх пальцем.

- "...Если что и есть у Дьявола, так это хитрость, да злоба, да тень на земле..." И только! Карха с нами и Божьи помощники!

- Как у тебя все просто. Либо черти, либо божьи помощники - поморщился Шумон, на которого слова монаха не произведи никакого впечатления. - А если они ни то, ни другое? Если это просто "люди из-за моря"?

- Захватчики? - переспросил брат Така. - Все равно враги!

- А если друзья?

Монах махнул рукой.

- Друзья так не поступают.

Как они, по его мнению, должны поступить, он сказать не успел. Версифисаил поднял руку и разговор смолк. В тишине угасающего дня невдалеке раздался мелодичный свист. Свистел явно человек.

- Идет, - шепнул гонец и, не мешкая, нырнул назад в кусты. Тот, кого они ждали, появился неожиданно, вынырнув из кустов прямо перед ними. Он оказался точно такой, каким описывал его Версифисаил - узкоглазый и желтолицый. То есть руки, ноги и лицо у него были желтыми, а вот тело и половина головы казались отлитыми из какого-то мягкого блестящего металла.

Насвистывая, он подошел к поднятому на тонких ножках ящику. Увидев перед собой хоть и не простого человека, но ведь и не Дьявола же, брат Така окончательно осмелел, а ящики около которых бродил желтолицый такие доступные на первый взгляд непомерно возбудили его алчность.

Монах представил себе какой приём его ждет в монастыре, если он вернется туда с укрощенным подручным Дьявола нагруженном к тому же дьявольским серебром и у него сладко закружилась голова.

- Эй, Версифисаил, - шепотом окликнул он гонца, - поможешь с ним справиться?

Гонец зябко передернул плечами.

- Не мое дело с Дьяволом драться. Сам, если хочешь, справляйся. Ты святой.

Монах недобро прищурился.

- Сам знаю, что твоё дело письма возить, да вот только что-то ты им не занимаешься, а отчего-то в болоте сидишь... Знаешь, что эркмасс с тобой сделает за то, что ты Императорскую грамоту во время не привез?

Императорский гонец поежился. Рука у эркмасса была тяжелой.

- А если поможешь мне, тогда Старший Брат Атари тебя в обиду не даст. Я слово скажу, он слово замолвит, глядишь, ты и вывернулся...

Версифисаил заколебался, и монах добавил рассудительно и миролюбиво: