Повести и рассказы

Проходит долгая минута — никого, ничего! Тревога растет: неужели лесник?..

Проползает еще минута, две. Витька слышит только свое сердце.

Вдруг слева раздается шорох. Витька быстро оборачивается — Сергило!

Подходит. Шепотом спрашивает:

— Где?

— Не знаю. Егор пенькал.

Шорох справа. Подходит Егор. За ним Пахом.

— Кто? Где?

— Глухарка, — спокойно говорит Егор. — Матка. Перелетела и сразу села. Выводок должен быть.

Ух, как сразу отлегло от сердца! Молодец Егор: всех позвал, теперь можно полвыводка перебрать.

Короткой цепочкой охотники подходят к кустам, куда молча указывает Егор.

Гремя крыльями, срываются перед Пахомом две молодые глухарки, перед Егором одна. Грохают выстрелы.

Темный молодой петух выскакивает чуть не из-под самых ног Витьки. Витька стреляет, и выстрел его сливается с новыми выстрелами товарищей.

Когда стрельба прекратилась и охотники подняли добычу, у троих оказалось по молодке, у Витьки — петух.

Такой удачи никто не ждал.

Все четверо расселись по пенькам, закурили. Рассказывали друг другу кто что видел. Егор без выстрела отпустил косулю: залюбовался на ее рожки. Пахом видал свежие следы лося, Сергило — медведя.

Много ли прошли, а рассказов хватило на полчаса. Про лесников никто и не вспомнил.

Наконец тронулись дальше.

Витька шел теперь по краю цепи, Сергило на его прежнем месте.

«Уж как пойдет, как пойдет удача, — думал Витька, — так только держись! Так всегда на охоте — либо уж ничего, либо. Что такое?»

Слева явственно послышался хруст сучка.

Витька остановился, прислушался. Ничего. На всякий случай предупредил соседа:

— Тень-тень-пинь! — Тише ты!

Еще треснул сучок, еще. Слышно стало: кто-то тяжело шагает по лесу.

— Да ведь это лось! — сообразил Витька. — Надо спрятаться и скорей пулю!..

Подошел Сергило. Витька замахал на него руками и сам пригнулся к земле.

— Сохатый! — еле выдавил он из себя от волнения. — Ползем скорей в кусты.

Они на четвереньках добрались до чащи молодого осинника и там встали на колени. Витька поспешно вложил в правый ствол разрывную пулю.

Шаги приближались.

— Дадим знать нашим, — на ухо шепнул Сергило. — А то спугнут нам.

И он свистнул на низкой ноте:

— Футь! Футь!

Это был короткий, отрывистый крик болотной курочки — погоныша. Сигнал — лесник идет!

Витька удивленно взглянул на товарища.

— Тише будут! — шепотом объяснил Сергило.

— Футь! Футь! — донеслось до Егора.

Значит, услышал сигнал и передает его Пахому.

Громкий тревожный треск подкоренника возвестил притаившимся охотникам о приближении зверя. Эта птичка раньше других замечает опасность и дает знать о ней всему населению леса.

Слышно было, как зверь ломил через чапыжник. Витька ждал его с поднятым к плечу ружьем. Он судорожно вспоминал: «Зверю — под левую лопатку. В лоб — отскочит».

Чапыжник зашевелился, раздвинулся — и над ним показалась фуражка с медной бляхой.

— Ложись! — прошипел Сергило.

Витька прижался брюхом к земле рядом с товарищем.

Отсюда ему не было видно фуражки.

И слышит он только, как сердце колотит прямо в твердую-твердую землю.

Потом удары сразу стали резкие, тяжелые. Витька поднял глаза и весь похолодел: на него шагали большие казенные сапоги.

— Умри! — скорей понял он, чем расслышал беззвучный шепот товарища.

Витька втиснул дрожащий подбородок в жесткую землю.

Сапоги шагнули еще раз и остановились у самого осинника.

«Если глянет сюда, — сообразил Витька, — кончено!»

Грубый голос что-то сердито пробормотал. Волосатая рука опустилась к сапогу и что-то потянула из-за голенища. Витька мог бы достать ее концом ствола.

Сапоги стояли на месте.

«Видит, — решил Витька. — Думает, что сделать: схватить нас или выстрелить».

К щеке притронулась дрожащая рука Сергилы. Витька взглянул на товарища.

Тот глазами и подбородком показывал на землю перед собой.

Там дымилась только что брошенная спичка.

Пахнуло крепким запахом махорки.

«Курит еще, леший!» — подумал Витька.

С отчаяния ему пришла мысль вскочить, выпалить над головой мучителя и крикнуть ему: «Руки вверх!»

Он тихонько стал подбирать под себя одну ногу.

В эту минуту сапоги медленно повернулись и шагнули в сторону.

Через минуту в той стороне, куда направились сапоги, зацыкала зарянка. Потом — подальше — затрещал встревоженный певчий дрозд.

По голосам птиц охотники сообразили, что лесник отошел достаточно далеко.

Они поднялись, огляделись.

Опасность миновала.

— Фиу-лиу! — иволгой свистнул Витька.

Он давал знать Егору и Пахому, чтобы они подходили.

Прошло минут пять, пока все собрались. Оказалось, Пахому негде было притаиться, и он залез на дерево.

Охотники быстро пошли назад.

Через полчаса они благополучно перебрались через канаву. За канавой кончался запрещенный лес — владения герцога.

И уж тут-то все четверо сразу громко заговорили на человеческом языке, потому что в птичьем языке нет настоящих слов, чтобы радоваться удаче и насмехаться над обманутым врагом.

Аскыр

^{Повесть о саянском соболе}

Степан и Аскыр

Вершины Саянских гор обозначились на ночном небе. Казалось, что они стали еще черней от забелевшего за ними света.