Повести о чекистах

Он отошел от бригадира. В руках его вилы ходили ходуном, бил нервный озноб. «Допытаются теперь. А ты что в хате Грицка делаешь? Возьмут тепленького». Он воткнул вилы в навоз и незаметно вышел на улицу. Задворками, чтобы не увидела жена Грицка, прошел к себе в сарай, собрал немудреные пожитки и покинул село. Больше всего он сейчас сожалел, что мало заработал денег.

Шел он открыто, не обходя селений. На его липовой справке была отметка, что он рабочий совхоза. Это единственное его радовало и успокаивало. В селах он видел, как после военной разрухи люди разгребали пепелища и возводили новые дома, строили школы, клубы; по полям деловито тарахтели, таща за собой плуги и культиваторы, тракторы. Видел спокойную жизнь людей, и его потянуло домой, к себе в Закарпатье. В душе он надеялся, что с Хустовцем покончено, эмгебисты выловили всех его «друзей», и теперь никто не помешает ему начать новую жизнь.

Несколько дней он метался в поисках укромного места у себя на родине. Старых знакомых старался обходить стороной. И вот непредвиденная встреча в магазине с Антониной Данченко. Надо сделать так, чтобы бывшие родственники окончательно запутались. Он вспомнил, что недалеко от этих мест живет тетка Антонины. Глупая, старая, выжившая из ума женщина. Ее легко провести. А от нее пойдет к остальным.

Тут он и устроил комедию с сапогами, решив, что после проигранного им спектакля от него отстанут и будут считать, как и прежде, утопшим.

Сам же продолжал искать работу. В его кармане от совхозных денег не осталось и копейки. Починенные сапоги он в тот же вечер заложил под бутылку палинки. Распил ее один, в честь «удачного» предприятия.

В межгорье, недалеко от Королева, обнаружил усадьбу. Присмотрелся к ней, понял, что лучшего места ему и не найти. Живи тут до заката дней своих и в ус не дуй. Да и дружки, если они еще живы, не скоро тут его найдут.

Во дворе столкнулся с миловидной женщиной. Она ему сразу понравилась. На его приветствие улыбнулась и ответила ласково. Это его сразу подкупило. Обычно молодые женщины, с которыми он пытался заговаривать, сторонились его, даже пугались. А эта нет. Она объяснила, что работает на складе кладовщицей, зовут ее Марина и что им нужен сторож. У Зубана от невольной удачи аж дух захватило. Самое любимое дело. Он иногда мечтал: «Вот сторожем бы я пошел. Это тебе не вилами навоз ковырять. Посиживай да поглядывай. И дело пойдет».

— А комната для сторожа имеется? — поинтересовался он.

— Комната имеется. Но вот беда, человек, который набирает рабочих, будет только завтра.

— Жаль, — сокрушенно вздохнул Зубан. — Замолвите за меня словечко. Это место мне подходит. Калека я. Война. — Он показал свою руку.

Марина пообещала помочь.

Зубан отправился на станцию. Добрался до нее, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Выбрал себе пустой товарный вагон и залез в приоткрытую дверь. Здесь оказался еще один, такой же приблудный. Он сидел на полу и равномерно раскачивался из стороны в сторону. По сильному сивушному запаху, который шел от него, Зубан понял, что человек навеселе. Подсел к нему. Тот сначала молчал. Потом понес какой-то вздор.

— Ты, парень, не шуми, — урезонил его Зубан. — Давай-ка лучше спать.

— Нет, — не унимался пьяный, — ты меня сначала выслушай.

— Не до того мне сейчас, — отмахнулся Василий.

— А-а-а, ты, наверно, голоден. А хочешь, пойдем выпьем.

— У меня нема грошей.

— Ты, я вижу, хороший человек, — заплетающимся языком изрек парень. — Пойдем выпьем! Грошей у меня… немно-го, совсем чуть-чуть, — он вздохнул, — есть! Я приглашаю.

— Пойдем, — стал подниматься Зубан. Ему вправду захотелось сейчас напиться.

Пока они шли, попутчик Зубана говорил о том, что самое дорогое на рынке — это мясо. Что на нем можно хорошо заработать.

— Я пере-пере-купщик, — все время повторял он. — Эта специальность сейчас самая выгодная, купил-продал и ты с барышом. Понял, голова?

Зубан сначала вяло, а затем все с большим интересом стал прислушиваться к его бормотанию. В корчме они выпили изрядно, и обратно Зубан тащил своего благодетеля на себе. Он запомнил, что парень, расплачиваясь, откуда-то доставал крупную сумму денег. Отсчитав официанту, остальное сунул обратно. Зубан обшарил все его карманы — в них было пусто. «Может, под рубахой?» — подумал он. Помогая подняться собутыльнику в вагон, он обнаружил под мышкой правой руки подвешенный сверток. «Ага, — смекнул, бандит, — сейчас я его подсажу».

— Ну, ты держись сам за дверь, — стал поучать он пьяного, — рукой берись за косяк, ставь ногу так, ну, теперь опа-а, — подтолкнул его в вагон. Парень свалился на пол, а деньги остались в руке Зубана. Он хотел подать неудачливому перекупщику сумку, с которой тот не расставался, но передумал и, повернувшись, быстрой походкой удалился в темноту.

На вокзале обшарил сумку. В ней оказались чистые подштанники и финка в чехле. В кармашке сбоку лежала небольшая сумма денег.

— Видно, оставил себе на расход, — определил он. — Ничего, мы найдем им нужное применение.