Повести о чекистах

В случае контакта через тайник устроить засады с таким расчетом, чтобы задержать подозреваемых при закладке и изъятии информации.

— Ну что ж, товарищи, вроде бы все предусмотрено, — сказал Павлов. — Максим Андреевич, летим в восемнадцать ноль-ноль спецрейсом, пошли собираться в дорогу.

Шестого июля подполковник Сарычев прилетел в Омск, на рейсовом автобусе доехал до агентства Аэрофлота. Начальником городского агентства, как потом стало известно, работал его приятель, когда-то служили вместе в полку санитарной авиации. Сарычев заранее договорился о билете на восьмое число и все-таки испытывал тревогу: выполнит ли приятель свое обещание, не забудет ли о нем?

Сарычев еще раз просмотрел расписание. На Москву было три рейса, его интересовал только один — девятьсот тридцать первый, о котором он известил Ивана Ивановича.

Начальник агентства тепло встретил старого знакомого, позвонил диспетчеру и дал указание оформить билет на нужный рейс. Сарычев поблагодарил его за дружескую услугу.

Он медленно шагал по раскаленным улицам, держась теневой стороны. Очень хотелось пить, но возле киосков, торгующих мороженым и газированной водой, толпились большие очереди. А к пивным вообще нельзя было подступиться. Пришлось терпеть до дому.

Евдокия Никифоровна колобком каталась вокруг мужа.

— Что с тобой? — обеспокоенно спрашивала она. — Похудел, осунулся…

— Ничего, все хорошо.

— И телеграмму не подал.

— Неожиданная и срочная командировка в Москву, — соврал Сарычев. — Вот билет на восьмое число. Нужно бы на завтра, но не смог достать.

После обеда Сарычев закрылся в спальне и попросил, чтобы ему не мешали.

— Состоятся важные встречи с высоким начальством, нужно подготовиться, — объяснил он свое уединение.

Однако вещее женское сердце Евдокии Никифоровны чувствовало, что с мужем творится что-то неладное.

Когда Степан Ильич вышел к ужину, к нему подсел сын Игорь и стал расспрашивать о Москве. Он несколько раз ответил сыну невпопад, чем еще больше встревожил жену.

Ел без аппетита, даже от рюмки водки отказался, чего раньше с ним не случалось. Ночью Евдокия Никифоровна решительно атаковала мужа.

— Степа, скажи, что случилось?

— Ничего, все нормально.

— Ты говоришь неправду. Я же чувствую, вижу. Ты зачем едешь в Москву?

— Я же сказал, по делам.

— Степа, ты что-то скрываешь…

— Замолчи! — зло оборвал Сарычев и повернулся спиной к жене. Та расплакалась. Степану Ильичу хотелось успокоить ее, но что он мог сказать? Открыты правду нельзя, а ложь — плохое утешение. Евдокия Никифоровна долго всхлипывала и уснула со слезами на глазах.

Весь следующий день они были предупредительны, ласковы и внимательны друг к другу, поездки в Москву старались не касаться. Но в аэропорту в день отъезда Евдокия Никифоровна вновь заговорила о том, что ее тревожило:

— Милый, я чего-то боюсь… Такое ощущение, что мы больше не увидимся, — говорила жена, смахивая слезы.

— Ну что ты, как попугай, твердишь одно и то же, — сердился Сарычев, не видевший никакой опасности в предстоящей поездке: все было хорошо продумано. Лишь в глубине души таилось смутное сознание того, что ступает на край пропасти, но даже самому себе он сейчас не признался бы в этом.

Объявили посадку, Степан Ильич взял со скамьи черный портфель, поцеловал жену и помахал ей рукой. Самолет взлетел и лег на курс, покачивая блестящими крыльями, а Евдокия Никифоровна все стояла у железной решетчатой ограды и тихо утирала платком бежавшие слезы. Предчувствие беды давило сердце.

Мы прибыли в Москву вечером, остановились в гостинице, где нам были заказаны места. Утром отправились в МГБ. Нас принял полковник Андреев. Владимир Васильевич доложил о возникших обстоятельствах. По отдельным репликам полковника можно было заключить, что он уже в курсе дела:

— Где, по вашему мнению, наибольшая вероятность встречи? — спросил Андреев, когда Павлов закончил доклад.

— Трудно сказать, Иван Васильевич, у вас больше опыта в таких делах.

— Может быть, на вокзале? — предложил Андреев. — Там в толчее можно легко затеряться.

— Разрешите, товарищ полковник? — попросил я, поднимаясь.

— Сидите, сидите. Пожалуйста!

— В открытке Сарычев сообщил рейс…

— Не исключена встреча и в аэропорту, — перебил Андреев, уловив мою мысль. — Но если будет Гротт, он не пойдет там на открытую связь: в аэропорту людей сравнительно немного, и поэтому каждый шаг легко контролируется.

— А если в электричке? — подсказал Павлов.

— Это более вероятно, хотя… Могут вообще не встречаться. Впрочем, пусть они ломают голову, где им встретиться, наше дело — не проглядеть ни одного их действия, движения, шага, — заключил полковник. — Значит, так: завтра в назначенное время группа наших сотрудников будет в Быково. В пятнадцать тридцать я заеду за вами в гостиницу.

Восьмого июля группа чекистов, переодетых в штатское, собралась в аэропорту Быково. В справочном бюро сообщили, что рейс 931 ожидается по расписанию, а вскоре по радио передали, что самолет, совершающий 931-й рейс по маршруту Омск — Москва, произвел посадку.

— Внимание, товарищи! Не проглядеть бы нам его, — предупредил Андреев.